Инна Ульянова запомнилась зрителям задорной женщиной из комедийных спектаклей и фильмов, где ей доставались, в основном, небольшие, но яркие роли. Между тем жизнь самой актрисы нельзя назвать бесконечным весельем. Были и творческие, и личные неудачи, но она воспринимала все с улыбкой и воодушевлением. «Нормальным людям всегда помогало только одно - чувство юмора», - говорила она.
Инну Ульянову часто называют продолжательницей традиций Фаины Раневской, Татьяны Пельтцер. Такая же жизнерадостная, смешная и по-хорошему циничная.
Она родилась 30 июня 1934 года в украинской Горловке, что в Донецкой области. В советские времена это был городок шахтерской славы. Отец Инны был горным инженером, а мать всю жизнь занималась строительством дорог. Девочка росла веселой, бойкой и смешливой. Уверяли, что в отца. "Папа был просто неподражаем - очень хорош собой, шикарно танцевал, играл в бильярд и шахматы, красиво ухаживал за женщинами, - рассказывала сама Ульянова. - Дамы от него млели, даже когда ему было за восемьдесят».
Воспитанием Инны занимались тщательно, она не была типичным ребенком из советской рабочей семьи. Например, в доме Ульяновых в почете были книги, и в шесть лет Инна уже хорошо читала. В тот год, когда Инне надо было идти в первый класс, началась война, и семья перебралась в Новосибирск в эвакуацию. «Там, в глубинке, в эти тяжелые дни я понятия не имела, что такое кино и театр. Откуда взялось убеждение, что я должна непременно стать артисткой, не знаю», - говорила Ульянова.
В первый класс Инна пошла в 1943 году, «Вообще-то меня хотели отправить в школу на год раньше, когда мне было семь лет, но я уперлась - и ни в какую. Да и на следующий год все было не слава богу. Родители тогда жили в Кемерово, так что к первому сентября меня готовили бабушка и дедушка. Утром, перед торжественной линейкой, я спряталась и не пошла на нее. Тогда я была уверена, что будущей актрисе вовсе не обязательно учиться в школе. «Нужен «только талант», - заявила я, чем окончательно «добила» бабушку. Но она все-таки дозвонилась папе, и тот каким-то образом меня припугнул. Я вынуждена была послушаться».
По возвращении из эвакуации Ульяновы вновь поселились в Горловке, где вовсю шло восстановление добычи угля. Отец Инны был одним из руководителей этого процесса. Результаты были столь впечатляющими, что вскоре Ивана Ульянова назначили заместителем министра угольной промышленности СССР. Семья переехала в Москву.
Инна быстро освоилась на новом месте. Училась она хорошо, хотя, по ее собственному выражению, «весь день «лахала» с мальчишками по улицам». Когда находилось время на чтение, непонятно, но книжек ею тогда было проглочено множество. Отец Инны хотел, чтобы и дочь стала инженером. Не тут-то было. Восторженный, романтический характер девочки противился такому будущему. К тому же в доме Совета министров, куда поселили семью Ульяновых, часть квартир была отведена деятелям кино.
Вроде бы ничего особенного, но если другие мечтали взять автограф или просто глянуть в глаза любимых всей страной Марины Ладыниной, Инны Макаровой, Ивана Пырьева, Сергея Герасимова, то для юной Инны встретить кого-то из них у подъезда, прогуливающегося с собакой, стало обычным делом. В конце 1940-х к числу соседей прибавился и Алексей Консовский, исполнитель роли принца из знаменитой киносказки «Золушка». Пока все школьницы страны целовали его фотографии, Инна буднично здоровалась с ним во дворе. «Тогда для меня уже точно не стоял вопрос, кем я буду, - вспоминала она. - Я твердо знала, что буду артисткой».
Говорят, узнав о решении дочери идти в театральный, родители разнервничались, но папа успокоил мать: «Она маленькая, худенькая, кто ее в актрисы возьмет! Провалится, и мы устроим ее в горный». Не имея за плечами театральных кружков и школьной самодеятельности, Инна все-таки выбрала театральный институт - Училище имени Щукина, где тогда работали знаменитые Цецилия Мансурова, Борис Захава, Вера Львова, Леонид Шихматов и другие ученики легендарного Евгения Вахтангова.
Александр Ширвиндт, актер, режиссер: «Поступали мы в 1952 году, и если сейчас все театральные школы несколько снивелированы, то в те годы существовало четкое разделение. Инка была с детства четко сориентирована именно на Щукинское, и это понятно: острая характерность, яркие краски на грани фола в смысле органики. Она сама была именно такая, и потом это стало ее индивидуальностью».
При поступлении необходимо было пройти отборочный конкурс - прочесть стихотворение, отрывок из прозы и басню. Как потом признавалась сама Ульянова, текст басни она заучила совершенно механически, и только во время экзамена до нее стал доходить смысл написанного Крыловым. Так что смех, которым она так запала в душу комиссии, к актерскому мастерству никакого отношения не имел. Просто ей по-настоящему было смешно. «А когда я прочла стих Ходасевича о «сомнительных девах» и «грошовом доме свиданий», комиссия была просто поражена, - рассказывала сама Ульянова. - Почему это дите - а я выглядела совсем юной девочкой - решило взяться за такую тему? Меня дослушали до конца и чуть ли не зааплодировали».
Когда Инна дрожала в ожидании результатов, из дверей приемной вышел студент-старшекурсник - в будущем известный театральный актер Леонид Сатановский -и сказал: «Ты, худенькая, иди сюда. Комиссия решила, что ты талант. Но если через полгода разочаруешь - выгонят». Ульянову взяли на «испытательный срок».
Надежды мастеров она оправдала и стала образцовой студенткой. Для Щукинского те годы были «золотым периодом»: Инна училась на курсе Веры Константиновны Львовой и Леонида Моисеевича Шихматова, среди преподавателей были Кольцов, Катин-Ярцев, Понсова, Мансурова. Студенты тоже были сплошь будущие звезды: Стриженов, Шворин, Василий Лановой, Ширвиндт, Державин, Панич, Ливанов, Лев Борисов.
Юная Инна быстро стала душой студенческой компании, сама она вспоминала, что к учебе все относились крайне ответственно, без глупостей. «Я не могу сказать, что это были веселые годы, - рассказывала актриса. - Они были очень серьезными в постижении профессии, которую я выбрала. А я человек очень серьезный... в глубине души. Это сейчас я стала несколько ироничной и на что-то могу всего лишь пожать плечами или улыбнуться. А тогда я была робкая девушка с косичкой. И я не помню, чтобы мы выпивали, курили. Если мы шли в кафе-мороженое, то в лучшем случае заказывали бутылку вина на пять-шесть человек. Ну, вы понимаете, что от этого не спьянишься... Если мы собирались у кого-то дома, то заводили пластинки и танцевали».
Александр Ширвиндт: «Она вообще была особь оригинальная, рафинированная. Ее ж воспитали как в колбе, и, попав в студенческую богемную среду, она врастала в нее очень долго. Но все равно: кормить - она, поить - она. Мы, такие все коммунально-общежитские, даже иногда допускались в ее роскошный дом. Вытирали ботинки о штаны и входили». Еще будучи студенткой, Инна Ульянова впервые снялась в кино, в знаменитой «Карнавальной ночи» Эльдара Рязанова. Правда, роль ее никак нельзя воспринять серьезно, ведь это был просто «первоплановый типаж» в одном из эпизодов массовки. Больше всего ей удавалось проявить себя на сцене.
В 1957 году молодую выпускницу «Щуки» Ульянову пригласил на работу Николай Павлович Акимов в Ленинградский государственный театр Комедии. В то время Акимов был легендарной фигурой в театральном мире. За руководство театром он взялся в 1935 году, когда казалось, что вымирающему комедийному жанру уже ничего не поможет. Благодаря Акимову жанр комедии не просто воскрес, а стал качественно другим. Даже в названии театра слово «комедия» стали писать с большой буквы. Однако в конце 40-х началась антиакимовская кампания, в прессе Николая Павловича принялись громить, попрекать за формализм в искусстве и западничество.
Режиссер был отстранен от работы и лишь в 1956 году вернулся в театр, превратив его в настоящую творческую лабораторию. Тогда в труппу и была приглашена Ульянова. «Инна, у вас редкий комедийный дар, и не надо этого стесняться», - сказал Николай Павлович, послушав ее отрывки. «Я поначалу его приглашению в театр удивилась, - вспоминала актриса. - «Как, в Ленинград? У меня здесь квартира, мама с папой...» Но наши щукинские педагоги были мудрыми людьми. Вера Константиновна Львова сказала: «Инна, это твой театр, твой режиссер. Через три года ты станешь настоящей актрисой». Так и произошло».
Шесть с половиной лет, проведенных у Акимова, были удивительными. Атмосфера в театре была совершенно необычной: никто не наушничал, не «стучал». Николай Павлович казался человеком из другого столетия. Инна с первых же дней почувствовала себя на сцене свободно, потому что он сразу понял, по какому пути ее вести, как правильно использовать. «Он все знал о женской красоте, - вспоминала Ульянова. - И если у кого-то были красивые ножки, - будьте уверены! - зритель их видел. Если были красивые плечи, грудь, - это всегда было оголено и оценено по достоинству. И в таких ролях я купалась».
Валерий Никитенко, актер: «Я пришел в театр, когда она уже там была. Увидел ее в те дни в спектакле «Тень» по Евгению Шварцу в роли Юлии Джулии. Это было так замечательно, ярко, парадоксально. От нее исходил ток какой-то поразительной жизнерадостности. Ей нельзя было не симпатизировать, а многие и влюблялись, поскольку дело было молодое. Во всех капустниках, во всех наших молодежных компаниях, собраниях Инна, конечно, была как бы центром всего. С другой стороны, я отмечал ее замкнутость. Она не была открытым человеком. А вот сцена преображала ее, там она сияла как солнышко».
В это время она была особенно дружна с артистом Львом Лемке, они готовили номера для эстрады. Лемке был влюблен в нее. Артисты говорили, что не влюбиться в Инну в те годы было просто нельзя, но с ее стороны всегда присутствовало очень аккуратное соблюдение дистанции.
Тогда же у Инны Ульяновой случился первый брак, о котором она впоследствии почти не вспоминала. Лишь рассказывала, как сетовал Акимов: «Инночка, меня тревожат ваши постоянные женитьбы...» Ульянова отвечала: «Но я же всего один раз вышла замуж!» - «Ну, видите, неудачно! Мой подаренный сервиз оказался прочнее вашего брака».
Причиной разрыва с мужем был красивый роман с известным драматургом, имя которого Инна Ивановна тоже предпочитала не называть. Эта история ни к чему серьезному не привела, но сама актриса объясняла это молодостью и безрассудством - ей, совсем девочке, было чрезвычайно лестно, когда седовласый светский лев красиво за ней ухаживал в первостатейных ресторанах. «Когда мы познакомились, -вспоминала она, - мне было 26 лет, а ему за пятьдесят. Правда, до встречи с ним я была замужем, но вскоре поняла, что брак и любовь - это разное. А вот увидев его - невысокого, седовласого, с аквамариновыми глазами, - я сразу влюбилась.
Помню, как в Ленинграде он первый раз пригласил меня на свидание - в кафе гостиницы «Европейская». С одной стороны, все было как в американском фильме: знаменитый немолодой сценарист и начинающая актриса. И одновременно так чисто, так невинно: я пришла с подругой, он угощал нас неведомыми яствами. Я была совершенно околдована тем, как он говорил, казалось, что эти бесконечно умные слова он получал откуда-то свыше. А в конце вечера он пригласил меня... в цирк. Словно знал, как я обожаю цирковое искусство, где все по-настоящему, на грани жизни и смерти. Вот так началась наша любовь. И он как зрелый человек открывал передо мной и любовь, и понимание мира».
Ульянову всегда привлекали мужчины в возрасте. Ровесники не интересовали ее. «В отношениях главное - общение, игра ума, флирт и... духовка. В смысле духовности, общности душ, - говорила Инна Ивановна. - К тому же любовь для меня - это некий спектакль. Ведь я - актриса. И каждый новый роман - новая пьеса. Только жанр один - трагикомедия, где от великого, трагического до смешного - один шаг. Так уж, видно, мне на роду написано».
Вскоре закончился роман с драматургом, а следом и отношения с полюбившимся Театром Комедии. Восемь ярчайших ролей на знаменитой на всю страну сцене, уважение и любовь коллег, слава и признание среди зрителей - и вдруг Ульянова все бросила и стремительно вернулась в Москву. «Я очень соскучилась по дому, -объясняла она. - Не скрою, что было приятно, когда на Невском проспекте тыкали вслед пальцем: «Вон Ульянова идет». Если бы я родилась в Ленинграде, все было бы нормально, он лучше Москвы. А тут женитьбы, разводы, всякие бытовые обстоятельства... Николай Павлович сказал: «Инночка, вы делаете огромную ошибку, уходя из театра, где вы любимы». И это действительно было так. Я понимала, что второго такого театра не будет, но решение было уже принято».
Валерий Никитенко: «Ленинград - не ее город. Она, московский человек, все время об этом твердила. Акимов досадовал, потому что любил ее, очень хотел, чтобы она осталась, но она в этом своем стремлении была абсолютно последовательна. И уехала».
Вернувшись в 1964 году в Москву, Инна Ульянова первое время жила без театральных ролей. Она работала на эстраде вместе с Борисом Владимировым и Вадимом Тонковым, которые чуть позже создали блестящий дуэт московских старушек Авдотьи Никитичны и Вероники Маврикиевны. Поиск театра продолжался бы долго, но вдруг родное Щукинское училище выпустило фантастический курс. Дипломный спектакль им поставил артист Театра имени Вахтангова Юрий Любимов, и на базе этого курса в Министерстве культуры было решено создать новый театр, вернее, реорганизовать старый: Театр драмы и комедии на Таганке. Там и оказалась Ульянова.
Так, со спектакля «Добрый человек из Сезуана» по Бертольту Брехту началась новая эпоха советского театра и новый период в жизни Инны Ульяновой. Рассказывают, что общение Ульяновой и Любимова сразу началось с неординарного случая. Когда режиссер предложил ей сделать пробный показ, она, будучи уже опытной и любимой зрителями актрисой, гневно отказалась. Тогда он ввел ее в эпизод одного из спектаклей со словами: «Если понравитесь -останетесь». И тут Ульянова позволила себе уж совсем резкий выпад: «Это если вы понравитесь - останетесь». Любимов стерпел. В результате остались оба и стали соратниками на долгие годы.
Была ли Инна Ульянова довольна своей творческой судьбой в любимовском театре - вопрос спорный. С одной стороны, родная Москва, новаторски смелые постановки, именитые коллеги. С другой - превращение из «звезды», узнаваемой каждым прохожим на Невском проспекте, в рядового члена актерского ансамбля. «Тетка в бушлате и телогрейке, которой я оказалась у Любимова на Таганке, - не мое», -признавалась сама Ульянова.
Валерий Никитенко: «Она была смачно комедийная. Когда выходила на сцену -это было вкусно, что бы она ни делала. Как мне кажется, эта ярчайшая театральность сделала ее звездой. Потом она оказалась у Любимова, но там все-таки не было этой комедийной направленности, того, чем ее Бог наградил».
Александр Вилькин, актер, режиссер: «Актерски однозначно счастливыми бывают только полные идиоты, профессия такая, но Иннуле многие актрисы завидовали. У Любимова она играла много, хотя для актрис такого типа мало ролей. Все, что он ей давал, она выполняла первоклассно, но он ее видел в определенном секторе, ведь специфика нашего театра была такой, что ни о ком не говорили серьезно, как об актерах. Ни о Высоцком, ни о Филатове, ни о Демидовой...»
Сама актриса признавалась, что в отношении амплуа обиды на судьбу никогда не испытывала. «Я с детства усвоила одну мысль: на Руси должно быть весело, - говорила она. - И сегодня никаких ограничений в отношении своих возможностей не ощущаю. По актерской игре могу поднять практически все. Правда, последнее время очень хочется сыграть что-нибудь грустное, душещипательное, но никто ж не поверит. В спектакле «А зори здесь тихие» в Театре на Таганке я рыдала на всю ивановскую, провожая Васькова. А зрители смеялись».
В общем и целом театральную судьбу Инны Ульяновой можно считать успешной. Более того, иногда именно ей отдавали предпочтение в сравнении с многими более именитыми партнерами. Спектакль «Обмен» репетировался двумя парами актеров: Филатов-Демидова и Вилькин-Ульянова, причем первая пара считалась основной, а вторая - дублерами.
Но на генеральном прогоне Юрий Любимов однозначно выказал предпочтение Инне Ульяновой и Александру Вилькину, и в течение почти десятилетия этот спектакль играли только они.
Впрочем, как и у большинства актеров, наряду со звездными эпизодами были и свои тернии. Одна из наиболее ярких актерских работ Ульяновой так и не была выпущена. Александр Вилькин: «Инна репетировала Аркадину в «Чайке». Это была наша самостоятельная работа. Она по своей природе была клоунессой, но с драматической основой. В одном эпизоде она перевязывала голову Треплеву, которого играл Ваня Дыховичный, он был как в чалме, и она должна была произносить всем известный текст: «Вчера один приезжий спрашивал на кухне, какой ты национальности».
Она в этот момент на секунду задумывалась, будто действительно пыталась вспомнить его национальность, от кого он родился. Это было так смешно, особенно если учесть Ванину внешность. В общем, даже на репетициях все хохотали. Это было умно, смешно, тонко и драматично. Но спектакль не выпустили, Инка переживала здорово, потому что для нее это была бы новая ступень. Потом, когда я его поставил в Театре Маяковского с Татьяной Дорониной, она и плакала, и меня во всем обвиняла, но потом мы помирились».
В начале 1970-х Инна Ульянова снялась у Татьяны Лиозновой в «Семнадцати мгновениях весны». Предыдущие появления Ульяновой на экране не были столь заметны, как роль «дамы с лисой» в сериале про разведчика Штирлица. Критики даже шутливо называли ее появление «лучшим мгновением весны из всех семнадцати». Не все знают, что в монтаже эпизод был еще и сокращен: после того как Штирлиц думал, что уже избавился от назойливой дамы, она подходила к автомобилю, стучала в стекло и говорила: «Ку-ку!»
Говорят, что это было безумно смешно, но слишком отвлекало от основной линии картины, и Лиознова решила этот момент вырезать. Пожалуй, с тех пор Ульянову и стали называть «королевой эпизода». Появившись в кадре раз, она могла настолько сильно захватить внимание зрителя, что тот забывал обо всем остальном. Где Ульянову по-настоящему оценили, так это в сатирическом киножурнале «Фитиль» и в детском альманахе «Ералаш».
Борис Грачевский, художественный руководитель «Ералаша»: «У нас она стала сниматься еще в 70-х, с самого начала «Ералаша». Ульянова - актриса абсолютно нашего, ералашевского, формата. Одна ее работа у нас была просто потрясающей, она играла училку рисования и помогала мальчику нарисовать Кремль, а оказалось, что мальчик рисовал деньги. В итоге, по сюжету, их арестовывала милиция. Потом их отпускали, и снова на уроке она спрашивала: «Что рисуешь?», мальчик отвечал: «Президента». -«Какого?» - «Американского». И Инна тихо падала в обморок».
В середине 1970-х Ульянова сыграла еще одну небольшую, но заметную роль - в «Рабе любви» у Никиты Михалкова. Были и другие, но все-таки 70-е годы прошли для Инны Ивановны в основном под знаком театра. Настоящий успех в кино пришел лишь в начале 1980-х - роль Маргариты Хоботовой в «Покровских воротах» стала по-настоящему звездной.
«Это был подарок судьбы, - говорила Ульянова в книге Сергея Капкова «Короли комедии». - Прелестная атмосфера, блистательные актеры Олег Меньшиков, Леночка Коренева, Толя Равикович, Витя Борцов, Леонид Броневой. Миша Козаков знал, что он снимает. Несколько раз отрепетировали и быстро, весело сняли. Я не помню других съемок, чтобы актеры не уходили из павильона, а аплодировали друг другу и говорили: «Гений! Небожитель!» Мы были рады, что делаем такую веселую, добрую и наивную комедию. Ни конфликтов, ни напряженки - и это видно по фильму. Три месяца счастья, праздника души, именин сердца. Уверяю вас, что, если бы Миша начал снимать эту картину сегодня, мы бы помолодели ровно на 20 лет».
Борис Грачевский: «Быть актрисой эпизода не так уж и легко. Когда человек одним небольшим появлением заставляет всех любить себя - это очень непросто. Это тоже талант. Были случаи, когда известные, мощные эпизодические артисты в главной роли валились. А вот Инна - нет. Это стало понятно в «Покровских воротах».
Рассуждая об этой роли, Ульянова говорила про так называемую актерскую «теорию добора» - когда в творчестве человек старается добрать то, чего ему не хватает в жизни. «Вот я, например, жуткая трусиха, и в своей Маргарите Павловне просто добирала самоуверенность, властность, даже нахальство, то есть то, чего мне не хватало в отношениях с мужчинами, - признавалась она. - А зритель, кстати, бой-бабу во мне не очень-то и видел. Всех поражало то, что вот у нее - два мужа». Марина Моматюк, подруга Инны Ульяновой: «Когда она была на людях, ни на кого не могла даже голос повысить. Она всем улыбалась, была приветлива. Но дома, в семье - это было что-то. Только сделай что-нибудь не так.
Дома у нее был жесткий характер. Общаясь со мной, с другими близкими, она была как Хоботова». Анатолий Равикович, актер: «На съемках она работала неистово, на отрыв. Ей безумно хотелось, чтобы все получилось хорошо. Впрочем, этого хотелось нам всем, но Инна - особое дело. Мы не были с ней так уж близки, но отношения были очень хорошими. Я даже как-то был у нее дома, она жила одна, в одном подъезде с великим спортсменом Валерием Брумелем». С актрисой Ульяновой знаменитого легкоатлета, чемпиона мира Брумеля связывали особые отношения, но отнюдь не любовные, как можно было бы подумать. А скорее родственные.
Александр Вилькин: «У нее был даже материнский комплекс по отношению к Брумелю, они очень приятельствовали, часто собирались играть в карты. Инна вообще была азартным человеком. Мы с Юрой Смирновым на гастролях тоже частенько были ее партнерами, и если она проигрывала, то все - «больше никогда и ни с кем, и ни за что». Она всех ненавидела, Смирнова, меня, Театр на Таганке, давала понять, что никогда больше не поделится своими продуктами, злилась, и мы с Юрой Смирновым, по-моему, даже поддавались ей иногда. Потому что, выиграв, она всем устраивала такой праздник».
А соседство и дружба с Брумелем впоследствии не раз были превращены журналистами в бурный роман. Кого только не записывали в любовники Ульяновой: и Евгения Моргунова, и Сергея Филиппова... Реальность же была, как обычно, намного интереснее сплетен. «Мой самый волнующий роман был обречен изначально, -рассказывала Ульянова. - Я влюбилась в потрясающего человека - французского летчика, героя войны. Он воевал в нашей армии в составе легендарной эскадрильи «Нормандия-Неман», прыгал из горящего самолета, пережил тяжелую контузию, плен... В один из его приездов в конце 70-х мы и встретились».
Француза звали Жан-Пьер Константен. Он сотрудничал с журналом «Техника - молодежи», где работал знакомый Ульяновой. «Знакомый и пригласил Костю, как я его потом называла, к нам в гости, - рассказывала актриса. - Я, конечно, не возражала, только попросила привезти что-нибудь из еды - в стране вечного дефицита вопрос харчей всегда звучал актуально. Когда я открыла дверь, первые слова, которые я услышала, были чисто русскими: «Вашу мать, как же трудно у вас поймать такси».
О романе с французом Инна Ивановна вспоминала с удовольствием и в деталях. Например, Жан-Пьер был прост и непривередлив. Ел все, что готовила ему актриса, даже если это было не так изысканно, как во Франции. «Скажем, приготовленные мною жареная картошка с селедкой приводили его в восторг. Про гречневую кашу он говорил: «У нас этим кормят курочек», но ел с аппетитом». А однажды он приехал из Франции на 8 Марта и, сказав, что хочет «посадить ее на цепь», надел на шею золотую цепочку. «Оказалось, это самая дорогая для него реликвия - цепочка его матери, - рассказывала Ульянова. - Я храню ее до сих пор, хотя в трудные времена возникало искушение продать. Но, наверное, это будет последнее, с чем я расстанусь».
Для Инны Ивановны Жан-Пьер был олицетворением настоящего мужчины. «Рыцарь, честнейший человек. Он даже никогда не мог соврать по телефону, что меня нет дома. Я чувствовала его рядом, даже когда мы были в разлуке. Представляете, когда он уезжал во Францию, мы ежедневно писали друг другу письма, а иногда по два письма в день. И так в течение пяти лет. Но его письма - это не просто отчет о том, где был, что случилось. Это были настоящие стихи в прозе, полные любви. Так, наверное, писал Роксане Сирано де Бержерак». Выйти замуж за француза в те времена было непросто. «Может быть, виной всему моя трусость и страх перед неведомым будущим, - говорила Инна Ульянова.
Но главное, конечно, это моя профессия. Свяжи я с ним свою судьбу - мне пришлось бы отказаться от всего, чего я достигла. Подозреваю, что в глубине души я всегда знала, что так поступить не смогу».
Роман закончился неожиданно: Инна Ивановна получила письменное сообщение о скоропостижной смерти Жан-Пьера. На похороны она попасть не смогла, но где находится могила, знала и много лет собиралась, оказавшись во Франции, посетить ее. От этой любви у Инны Ивановны сохранилась только переписка - больше пяти килограммов бумаги. Но однажды, находясь в сильнейшей депрессии, она все сожгла в камине. Пачку за пачкой...
Говорят, подобные состояния у Ульяновой случались, как правило, из-за одиночества. Однако люди, знавшие ее хорошо, рассказывают, что Инна Ивановна не была одинокой, хотя и любила бывать одна.
Ольга Юшкова, замдиректора театра «Содружество актеров Таганки»: «У нее масса поклонников была, много друзей приезжало. У нее был муж - не муж, но такой технарь, приличный дядька. Во всем ее слушал: «Да, Инночка. Хорошо, Инночка». Такой вариант Саввы Игнатьича. Так вот: он приедет, они посидят, пообедают, посмеются, а потом - домой, домой. Я у нее спрашивала: «Почему вы вместе не живете?», она отвечала: «Нет-нет, я одна люблю».
Для большинства актеров 1990-е годы обернулись настоящей трагедией. Не стало работы. Много обладателей великих имен были вынуждены жить впроголодь, а иногда и уходить в торговцы, вахтеры... Марина Моматюк: «Она бедствовала, ей было тяжело материально. Как-то мы были в Новоарбатском гастрономе, и там лежала такая огромная красная рыба. Инна Ивановна говорит: «Ой, как же хочется», я отвечаю: «Так давай купим?», она: «Ты на цену-то посмотри!» Но я купила. И потом, когда мы возвращались обратно, незаметно положила этот кусок рыбы ей в сумочку. Как она меня потом ругала!» Кино в те годы почти не снимали, но Ульянова не отчаивалась. «Ненавижу говорить что-то вроде: «в наше сложное время...» У нас всегда было сложное время, и нормальным людям всегда помогало только одно - чувство юмора».
Никита Михалков вновь пригласил Ульянову сняться у него - в «Утомленных солнцем». Роль была небольшой, но, как говорила сама Инна Ивановна: «Лучше сняться в эпизоде у Михалкова, чем в главной роли у...» - и здесь можно было поставить хоть сотню фамилий. «Утомленные солнцем» вновь свели ее с Вячеславом Тихоновым. На съемках «Семнадцати мгновений весны» он, в форме штурмбаннфюрера, казался ей неприступным. К тому же за два съемочных дня Ульяновой так и не удалось с ним по-настоящему пообщаться. На площадке «Утомленных солнцем» они все время держались вместе. «Он чудный человек, - вспоминала актриса. - А главное - с юмором. Называл меня «королевой». Мы снимали огромную сцену за столом. Было холодно. И Тихонов все советовал «хряпнуть» коньяку. В итоге мы с ним «нахряпались». И когда Михалков заметил, то воскликнул: «Иннуль! Да вы пьяненькая!» И тут заступился Тихонов: «Королева не может быть пьяненькой!»
К концу 1990-х период возрождения переживали и кино, и театр - правда, в основном антрепризный. Ульянова сыграла в спектакле «Про Федота-стрельца», который ставил ее бывший партнер Александр Вилькин. Затем в «Женитьбе» Сергея Арцибашева, за который получила Госпремию. Была еще одна заметная роль: в конце 1990-х Ульянова стала «фирменным лицом» порошка Comet. Но и из этого ролика она создала маленький шедевр. И стала чаще появляться на экране, то в сериалах, то в качестве ведущей телепрограмм «Дело хозяйское» и «На здоровье!».
Успех, вернувшийся к Ульяновой спустя годы затишья, был омрачен рядом скандальных ситуаций - в частности, борьбой за ее наследство, особенно за роскошную квартиру. Стремясь оспорить ее волеизъявление, недобросовестные соискатели пытались объявить актрису алкоголичкой и неблагодарной дочерью.
Марина Моматюк: «Тема мамы для нее была болезненная. Ее мама очень болела. Все путала и забывала. Не выключала огонь и воду, заливала соседей. Пропускала приемы пищи и лекарств. У Иннули от этого были истерики».
Ольга Юшкова: «Нанимали сиделку. Одна, другая... Убегали все. Потому что характер у мамы был тот еще. «Не хочу, не буду!» Помню, мы на гастроли ездили, вернулись, я Инну привезла, открываем дверь... В общем, не буду рассказывать, какую картину мы там застали. Это уже была точка. И я сказала, что дальше так нельзя. Маму определили в больницу, очень хорошую. И посещения были постоянные, она ездила и платила деньги».
Тем не менее сама Ульянова, как любой творческий человек, переживала все это очень остро. С алкоголем проблемы были, хотя не такие, как описывали в газетах.
Ольга Юшкова: «Сколько я с ней работала, она ни разу не сорвала ни спектакль, ни гастроли, ни репетицию. Более того, она никогда в таком виде не позволяла себе выйти на сцену. После спектакля, да, могла себе позволить расслабиться. Она, скорее, была в этом деле любитель, нежели профессионал».
Марина Моматюк: «Она могла выпить рюмочку-две-три, а про смерть от цирроза, о которой многие говорили, - бред. Это не алкоголь, там асцит был...» Никто и не думал, что роль в детективном сериале «Даша Васильева. Любительница частного сыска» станет последней в жизни Инны Ивановны. Она играла с удовольствием, с 10 по 15 июня 2005 года собиралась лететь в Коми со спектаклем «Французская кадриль». Никто не знал, что со здоровьем у актрисы неважно, а незадолго до гастролей состояние ухудшилось.
Первой забила тревогу ее подруга Марина Моматюк. После того как Ульянова не звонила ей два дня, она отправилась ее навестить. Дверь была заперта изнутри. Вызвали слесаря, «болгаркой» взломали дверь. Марина Моматюк: «Инна меня узнала, но не могла говорить, организм был обезвожен, и она глазами проморгала, мол, да, узнаю. «Скорая» приехала очень быстро, я и санитар «скорой» положили ее на кровать, укрыли одеялами. Потом отвезли в больницу. На следующий день лечащий врач сказал, что вроде бы пошло улучшение. Я успокоилась, а ночью мне позвонили и сказали, что Инна умерла».
До последних дней она выглядела прекрасно, гордилась своей стройной фигурой и каждое утро начинала с долгих процедур ухаживания за лицом. Мысли о возрасте 70-летняя актриса гнала прочь. «Я люблю работать радостно», - говорила она. Так и работала до последнего дня - радостно. Похоронили Инну Ульянову на Ваганьковском кладбище рядом с могилой отца. «Главное, я веселый человек, - признавалась она в одном из своих последних интервью. - И счастливый. Этим я обязана Господу Богу, папе с мамой и... наличию серотонина в крови. Это тот гормон, из-за которого мы, женщины, даже во сне конфликтуем. Я недавно вычитала, что все вышеперечисленное, а также скромность и справедливость, делают человека счастливым. Получается, я счастлива».
