Этот актер почти всегда играл в эпизодах, причем отрицательных героев - тунеядцев, пьяниц и шпионов. Что не мешало зрителям любить его нежно и восторженно, хотя эта поистине всенародная любовь не спасла Сергея Филиппова от смерти в тоске и одиночестве.
С недавнего времени существует версия, что Филиппов с его длинным породистым лицом - потомок немецких аристократов баронов Филиппи. Весьма сомнительно, конечно, но отца артиста, слесаря Николая Филиппова, в родном Саратове и правда звали «фон-бароном». Все потому, что он повышал квалификацию в Германии, выучил там язык и по возвращении, «приняв на грудь», любил распевать немецкие песни. Хорошо пела и его молодая жена, хохотушка Дуня. Немудрено. что их родившийся в 1912 году сын Сергей унаследовал артистический талант родителей, а заодно отцовский суровый нрав и его склонность к «зеленому змию».
Уже в детстве будущему актеру довелось хлебнуть житейских неурядиц. С началом Первой мировой войны его отец ушел добровольцем на фронт, да там и сгинул. Воспитанием мальчика занялся брат матери, литейщик дядя Саша. Этот здоровенный мужлан сентиментально любил живность и зимними ночами отогревал у себя под боком то котят, то цыплят. Зато на племянника, спавшего в холодном закутке, так и сыпались подзатыльники. Хорошо, что скоро непрошеный воспитатель, записавшись в партию, отправился воевать с белыми. Сережа, предоставленный сам себе, как мог, боролся с охватившим Поволжье голодом.
Они с друзьями то ловили воробьев и жарили их на костре, то крали арбузы с плывущих из Астрахани барж. В семь лет мальчик пошел в школу, но доучился только до четвертого класса -как-то на уроке химии (у него было два любимых предмета - химия и литература) смешал все найденные в шкафу реактивы, и здание заполнилось ядовитым газом. Уроки были сорваны, виновника исключили. Расстроенная мать отдала его в ученики к немцу-краснодеревщику, но столяра из Филиппова не вышло - так же как слесаря, булочника и садовника.
Свое истинное призвание он открыл случайно. Позже Филиппов вспоминал: «Шли мы как-то с другом мимо клуба. В окне увидели девчонок в коротеньких юбках. Ногами что-то выделывали, какие-то кренделя. Ноги понравились. И решил я, что это мое призвание - ноги. Мы заглянули в эту комнату. На двери была табличка «Хореографический кружок». Мы понятия не имели, что значит «хореографический», от слова «харя», что ли, но оказалось - нет. Тут занимались танцами. Поскольку мальчишек почти не было, преподавательница с удовольствием записала нас в кружок. Мой приятель скоро бросил занятия, а мне очень понравилось. Это была моя путевка в жизнь. Танец дал мне возможность покинуть отчий дом. С легким сердцем я поехал в Москву учиться».
Это было лето 1929 года. Набор в хореографическое училище в столице уже закончился, и тогда Сергей отправился в Ленинград в эстрадно-цирковой техникум. Там прием тоже завершился, но не хватало мальчиков, и новичка приняли. Проучившись три года, он с блеском сдал дипломную работу - «Танец веселого Джимми», якобы из жизни американских матросов. В восторге был даже зашедший на экзамены репортер из США, напечатавший после заметку о юном таланте в каком-то заокеанском журнале.
Наставник Филиппова Петр Гусев писал: «Он мог быть непревзойденным классическим танцовщиком. У него превосходные ноги, великолепной формы и невероятной силы. Для классического танцовщика ему было отпущено все: прыжок, жест, сила. Я старался тянуть его в Хореографическую школу и в Театр оперы и балета, но он не поддавался. Вся атмосфера классического балета с его возвышенными романтическими чувствами претила ему. Он чувствовал себя в ней плохо, наверное, оттого, что не находил здесь выхода своему комедийному дарованию...»
И правда - в самые пафосные балетные номера Филиппов умудрялся вносить комическую нотку. По совету Гусева он посещал занятия не только на хореографическом, но и на актерском отделении техникума. Там и встретился с будущей женой Асей - Алевтиной Горинович, внучкой царского генерала. Бабушка девушки не разделяла ее увлеченности высоким брюнетом. Как только она его не называла-«клоун», «паяц», «хам»... Влюбленным пришлось расписаться втайне от всех, скромно отметив торжество в кафе мороженым и газировкой. Бабушка едва пережила удар - наотрез отказалась общаться с зятем: при его появлении скрывалась в своей комнате.
Вскоре Филиппова приняли в Мариинский театр и дали первую роль - кочегара в революционном балете «Красный мак». Все было хорошо, но уже на втором представлении Сергей прямо на сцене упал в обморок. Врачи поставили диагноз - порок сердца, о балете придется забыть. Ася кое-как утешила убитого горем мужа и устроила его в Ленинградский мюзик-холл, где работала сама. Там Филиппову нравилось - веселье, музыка, блестящие актеры вроде Николая Черкасова и Эраста Гарина. Но и оттуда его довольно быстро сманил в свой театр молодой режиссер Николай Акимов. В 1935 году, когда Филиппов был на военных сборах, ему пришла телеграмма: «Предлагаю работать принятом мною Театре комедии». Актер тут же ответил: «Согласен безоговорочно».
Первым, что он услышал на новом месте работы, была фраза кого-то из коллег: «Что, этот тип с лицом убийцы - тоже актер?» Оказалось, что актер, да еще какой! Раньше других это оценил сам Акимов: когда Филиппов, получив первый гонорар, во всеуслышание заявил: «Отдайте эту мелочь директору на мороженое!» - Николай Павлович стерпел эту дерзость и даже повысил новичку зарплату. Он знал, что делал, - скоро публика начала ходить в театр «на Филиппова».
За кулисами безошибочно угадывали. когда он находился на сцене - хохот был такой, что, казалось, стены вот-вот рухнут. Его партнерша Юлия Предтеченская вспоминала: «Я помню его ранние выступления на эстраде, когда Филиппов на полном серьезе в балетной пачке исполнял классическое па-де-де или читал стихотворение Апухтина... Помню, как Сережа тихонько, с чувством произносит первую фразу: «Эх, товарищ! И ты, верно, горе видал, коли плачешь от песни веселой. ..»Потом долго молчит, обуреваемый переживаниями, и опять: «Эх, товарищ!..» И начинает тихонько плакать... опять пауза. .. и вновь с горечью: «Эх. товарищ! ..»
Сначала в зале раздаются первые хихиканья. Дальше - больше. Зал доходит до истерического хохота, а Сережа - до истерического рыдания. Он так расстраивался, гак рыдал, что разрывал ворот рубахи, так рвал на себе волосы, что его выводили со сцены, а публика от восторга топала ногами, так как смеяться уже не могла... Чувство юмора, данное ему от Бога, заставляло смеяться от души над таким пустяком. Он был гениален!»
Понятно, что скоро на Филиппова обратил внимание бурно развивающийся кинематограф. И сразу отрицательная роль - белофинн в фильме «За Советскую Родину», снятом по повести о Гражданской войне «Падение Кимас-озера». Его герой перебегал ручей по бревну, стрелял в красноармейца, поскальзывался и падал в ледяную воду. При минус тридцати сняли четыре дубля. Каждый раз актера извлекали из ручья, укутывали и растирали спиртом. Все думали, что это «боевое крещение» отобьет у Филиппова всякую охоту сниматься в кино, но, напротив, он охотно откликался на все предложения.
А они так и сыпались: погромщик в «Выборгской стороне», лодырь в «Члене правительства», матрос-анархист в «Якове Свердлове»... Уже гораздо позже на вопрос, почему он играет сплошь отрицательные роли, актер ответил: «Посмотрите на мое лицо - разве с таким лицом можно сыграть председателя партийной организации?»
Обрушившаяся на Филиппова популярность - друзья, поклонницы, посиделки в ресторанах - не лучшим образом сказалась на его семейной жизни. В конце 30-х у супругов родился сын Юра: после родов Алевтина Ивановна оставила сцену и устроилась преподавать иностранный язык в Военно-воздушную академию. Актер обожал наследника и все ему позволял - и разрисовывать всеми цветами радуги свое новое пальто, и вбивать гвозди в старинную мебель, наследство деда-генерала.
Но однажды, придя домой, заявил жене: «Запомни, Ася - если вы мне будете мешать, я не посмотрю ни на тебя, ни на Юрика. Ради славы всем пожертвую! Всем! Всех брошу!» «Хорошо, жертвуй, - спокойно ответила Алевтина Ивановна. - Вот твой чемоданчик». «Зачем чемоданчик?» - опешил актер. «Ты ведь уходишь от нас, Сереженька. В чемодане твои вещи». Филиппов еще мог обратить все в шутку, повиниться перед любимой, но характер не позволил. Он молча собрал вещи и только на пороге, обернувшись, отчеканил: «Вы еще пожалеете об этом! На коленях ко мне приползете!»
Вскоре началась война. Филиппов с Театром комедии эвакуировался в Душанбе, тогда Сталинабад. Там тоже снимался в кино, сыграв опять-таки отрицательного, но невероятно смешного фашиста Шпукке в «Новых похождениях Швейка» Сергея Юткевича. Вернувшись в разоренный блокадой Ленинград, он поселился отдельно от семьи, в гостинице «Астория». Там Филиппов и познакомился со второй женой, писательницей Антониной Голубевой. Свое творчество она посвятила воспеванию революции и ее вождей, написав знаменитую книжку «Мальчик из Уржума» о детстве Сергея Кирова.
Многие удивлялись их союзу - Голубева была на 13 лет старше Филиппова, маленькая,пухленькая, с глазами чуть навыкате, как у черноморской рыбы барабульки. Так ее и звал артист, она же ласково звала его Долгоносиком. Их гости не раз видели, как Сергей Николаевич, входя в кухню, хватал первый попавшийся предмет и громогласно командовал: «Барабулька, водки!» Если жена возражала или медлила, предмет вылетал в окно. Бдительная Голубева отбирала у мужа деньги и прятала в книгах. Однажды это кончилось плохо: выпивая с поэтом Дудиным, Филиппов захотел добавить и, недолго думая, отнес в скупку многотомную «Большую советскую энциклопедию», в одном из томов которой была спрятана заначка. На вопрос супруги, где энциклопедия, актер ответил: «Миша Дудин взял почитать -культурный уровень повышает».
Любовь Филиппова к спиртному постепенно превращалась в настоящее пьянство. Его характер, и без того нелегкий, стал невыносимым. Он запросто мог послать «по матери» надоевших поклонников, побить в ресторане посуду, подраться с человеком, который, как ему казалось, слишком пристально на него смотрит. Даже многое прощавший ему Акимов в конце концов уволил его из театра - это случилось, когда на премьере спектакля Филиппов из-за кулис начал матерно комментировать игру актеров. Да и кинорежиссеры, прежде охотившиеся за ним. начали под разными предлогами отказывать ему в ролях.
Выручала сказочница Надежда Кошеверова - начав с маленькой роли капрала в знаменитой «Золушке», Филиппов снялся во всех ее фильмах. Причем, к удивлению многих, в ролях положительных, даже лирических. - влюбленного паромщика в «Медовом месяце», старого лесника в «Осторожно, бабушка!» Правда, у нее же Сергей Николаевич сыграл в «Укротительнице тигров» самовлюбленного хама, дрессировщика Казимира Алмазова. Кстати, из всех актеров он первым, без всякой подготовки решился войти в клетку с тиграми.
Порой участие Филиппова спасало самый провальный фильм. Вся страна повторяла фразы его уморительных героев. «Масик хочет водочки!» - из «Девушки без адреса». «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе - науке это неизвестно» - из «Карнавальной ночи». «Зашел я как-то в ресторан выпить... супу» - из киножурнала «Фитиль», где Филиппов появлялся регулярно. Весело смеющиеся зрители не подозревали, что их любимый актер играет из последних сил, борясь со смертельной болезнью. В 1965 году режиссер Игорь Усов пригласил его на роль купца Смурова в «Табачном капитане». Филиппов согласился и... пропал.
Явившись к нему домой, Усов застал встревоженную Антонину Георгиевну: «Сережа уже три дня сидит у себя в комнате, заперся, не ест и не пьет». Актер думал, что умирает, -головная боль стала невыносимой, появились галлюцинации. В больнице выяснилось. что у него обширная опухоль мозга. Срочно назначили операцию, на «Ленфильме» даже написали некролог. К общему удивлению, Филиппов выжил, хотя лишился части черепной кости, - с тех пор он всегда носил на голове берет. Верный себе, он шутил: «Фурцева говорила, что я дурак, а мне мозги вырезали, и все равно я умнее ее!»
Скоро Филиппов опять появился на экране, снявшись в эпизоде в рязановском «Берегись автомобиля». Потом состоялась знаменательная для него встреча с Леонидом Гайдаем, пригласившим его на роль Кисы Воробьянинова в киноверсии «Двенадцати стульев». Актер был счастлив - первая в его карьере главная роль, тем более в экранизации любимых им Ильфа и Петрова! Все время съемок он вел себя нетипично - не пил ни грамма, не капризничал, не спорил с режиссером.
Только один раз, когда снималась драка его героя с отцом Федором - Михаилом Пуговкиным, он отказался: «Что это я буду народного артиста ногами пинать!» В итоге Гайдай сам заменил его в кадре, и камера показывала только ноги дерущихся. Надо сказать, что вскоре после премьеры «Стульев» Филиппов и сам стал народным артистом - правда, не СССР, а РСФСР.
С тех пор он снимался у Гайдая постоянно. Вдова режиссера Нина Гребешкова вспоминала: «Приступая к новой работе, он садился за стол и прежде всего составлял список артистов, которых хотел бы занять. Обычно этот список достигал фамилий 30. Начиная с «Двенадцати стульев», в этом списке всегда значился Сергей Филиппов. Больше того, он и снимался во всех последующих картинах Гайдая. Радовался даже эпизодам, что его помнят, зовут. С Леней они друг друга почитали.
Гайдай ценил его за редкий дар фактурный, пластичный, он был очень скрупулезный и ответственный в работе. Даже несмотря на то, что у Сергея Николаевича был весьма тяжелый характер. С ним боялись дружить, но все его очень уважали. Прежде всего, потому что он был гениальным актером. Он играл всем, чем только можно - глазами, бровями, носом. На одном только крупном плане он мог довести зрителей до истерического смеха».
Так и случилось в следующем гайдаевском фильме «Иван Васильевич меняет профессию» (1973), где Филиппов, игравший шведского посла, произнес речь на чистом немецком языке - вот они, «фон-баронские» гены! Об этой его роли вспоминал Леонид Куравлев: «Вот сидит Филиппов, вот он встал, вот пошел... Все знали, что он великий артист, что он сейчас всех удивит. Так и произошло - он оказался перед камерой и в который раз всех удивил. Он не суетился, не раздавал себя направо и налево - на ненужные разговоры, интервью. Он разбрасывался только в ролях».
Потом был фильм «Не может быть» (1975). Сергей Николаевич сыграл там маленькую роль певца на свадьбе, но сыграл виртуозно. Многие до сих пор не верят, что жестокий романс про черные подковы поет не он, а вокалист «Веселых ребят» Роберт Мушкамбарян. Благодаря этим картинам популярность «короля эпизодов» была громадной. Когда Филиппов выходил из своего «писательского» дома на канале Грибоедова. движение на Невском останавливалось, пешеходы и автомобилисты сбивались в толпу, желавшую посмотреть на любимого актера. Когда умер французский актер Жерар Филип, двое подвыпивших граждан ввалились в автобус, буквально рыдая: «Сереня наш помер, Сереня Филиппов!» Когда им объяснили ошибку, они радостно выскочили на улицу с криками: «Ура! Ура! Наш Сереня жив!»
Всего Филиппов снялся почти в ста фильмах. но значительных среди них было не так уж много. К примеру, у Гайдая он сыграл еще в «Инкогнито из Петербурга», «Спортлото-82», «За спичками», однако эти фильмы, несмотря на блистательный ансамбль актеров, оказались слабыми и не имели громкого успеха. Другой корифей кинокомедии. Эльдар Рязанов, Филиппова больше не снимал -даже когда зарубежные партнеры предложили взять его на роль Хромого в «Необыкновенных приключениях итальянцев в России», режиссер настоял на замене Филиппова Евстигнеевым. Слишком уж непредсказуемым был характер Сергея Николаевича, слишком причудливо чередовались у него периоды искрометного веселья и черной меланхолии.
Свой вклад в состояние актера вносили семейные неурядицы. Голубева постоянно «пилила» Филиппова за то, что он прогуливает свои немалые гонорары, да еще платит большие, как ей казалось, алименты сыну. С ее подачи актер даже подал в суд на первую жену, обвиняя. что она тратит его деньги не на Юрия, а на пышки и гулянки - что называется, с больной головы на здоровую. Судьи замяли эту некрасивую историю, пристыдив народного любимца. А обиженная Алевтина Ивановна постаралась свести его отношения с сыном к минимуму.
В итоге, когда Юрий подрос, он решил стать не актером, как хотел отец, а художником. А потом, в конце 70-х, вместе с матерью уехал в США. Этого Филиппов сыну так и не простил -отказывался отвечать на письма, говоря всем: «Антисоветчик мне не нужен!» «Он был аполитичный человек, но большой патриот России», -вспоминал Юрий Сергеевич.
С годами их общение все же наладилось. Филиппов-младший добился на Западе успеха в качестве дизайнера интерьеров, получил ряд престижных премии, устраивал выставки. В свободное время писал рассказы, уговаривал отца прочитать их со сцены. А отец между тем ощущал себя все более одиноким, невостребованным как в профессии. так и в жизни. В последние годы он сыграл всего две запоминающиеся роли: сексуально озабоченного пациента в «Собачьем сердце» Владимира Бортко и пенсионера в «Операции «Кооперация» Леонида Гайдая.
Не стало ролей - исчезли деньги, а с ними и знакомые, которые прежде чуть не ежедневно кормились от филипповских щедрот. Сын актера вспоминал: «Он был хлебосольный. Приятели были, а друзей было не много. Очень любил застолья. Поэтому, когда появлялись какие-то деньги, он оставлял их в ресторанах. К столу приглашал всех тех. кто проходил мимо. Кто-то прошел смешной походкой, у кого-то жест интересный, и эти люди становились его гостями. Они были ему интересны профессионально. Он жил с таким размахом, что деньги у него не задерживались. Ну а когда он перестал сниматься и стал жить на одну пенсию, отсутствие застолий было ощутимо для него».
В конце 1989 года умерла девяностолетняя Антонина Георгиевна Голубева. Про эту женщину говорили много нехорошего, уверяли, что она работает на КГБ и шантажирует Филиппова его «антисоветскими» высказываниями. Близкие актеру люди считали иначе -они видели, с какой нежностью он относится к своей Барабульке, как они, опираясь друг на друга, гуляют по набережной Невы или говорят о литературе. Сергей Николаевич прекрасно знал русскую классику, помнил наизусть множество стихов.
После смерти жены ему стало некому их читать -разве что бывшей коллеге, актрисе Любови Тищенко, которая навещала его, убирала, готовила обед. Как-то он сказал ей: «Знаешь, я ведь всю жизнь хотел сыграть положительную, трагическую роль, а мне доставались одни мерзкие типы, - вздыхал Филиппов. - Я даже плакал, когда узнал, что главная роль в фильме «Когда деревья были большими» досталась Юрию Никулину».
В другой раз он встретил на улице сына своего приятеля - актера Михаила Боярского. Всю дорогу поучал его: «Мишка, копи деньги. Будешь старым, никому не будешь нужным. Все тебя забудут». Так и случилось - когда 19 апреля 1990 года Сергей Филиппов скончался от рака легких, оказалось, что его некому даже похоронить. Актер Евгений Моргунов, с которым Филиппов снимался у Гайдая, вспоминал: «Знаете, горе какое случилось у прекрасного комика, удивительного человека Сергея Николаевича Филиппова?
Как бессердечно отнеслась ленинградская общественность к артисту, который смешил всех, которого боготворили, которому предлагали выпить все. Он умер один в своей квартире и лежал две недели. Соседи обратились на «Ленфильм» (за год до того у Филиппова умерла жена, он остался один). «Ленфильм» принял ужасающее решение. Не дали на похороны ни копейки денег. И только Сашенька Демьяненко, замечательный наш Шурик, собрал по копейкам деньги у актеров, которые знали Филиппова, сделали гробик и закопали. И слова совершенно гениальные написали на могиле: «И не будет в день погребения ни свечей, ни церковного пения». Это его любимые были стихи».
Похороны на непрестижном Северном кладбище были скромными и малолюдными, на них не пришел почти никто из былых поклонников и собутыльников артиста. Газеты писали, что Филиппов умер в нищете, но это было не так: в его квартире были и мебель красного дерева, и картины, и драгоценности, включая громадный перстень с сапфиром. Но когда сын актера Юрий, узнав о печальном событии, прилетел в Ленинград, всего этого уже не было. Его жена Татьяна Гринвич вспоминает: «Когда Сергей Николаевич умирал, никто из тех, кто был тогда рядом с ним, не сообщил сыну о надвигающейся потере, хотя и телефон, и адрес Юрия он хранил на прикроватном столике.
Зато после смерти великого актера очень легко было растащить содержимое квартиры, а потом написать статью, что Сергей Николаевич Филиппов в нищете: кроме грязного белья и окурков в квартире ничего не было... А где его библиотека? Где мебель, картины? Где, наконец, его архив: фотографии, письма поклонников, статьи, кинотека? Кто может на это ответить? Когда мы в поисках архива встретились с председателем актерской гильдии Петербурга Евгением Леоновым-Гладышевым, он нам сказал, что знает, у кого из актеров кожаное пальто Сергея Николаевича, у кого -мебель, у кого - знаменитый перстень, но не скажет из этических соображений».
Совсем уж нехорошая история случилась с бюстом Филиппова, который отлил из бронзы один из его поклонников, известный скульптор. Этот бюст установили на могиле актера, но вскоре он исчез. Его нашли на краю кладбища, в лесу - вандалы не смогли его унести, пытались распилить, но так и бросили. Юрий Филиппов сделал с бюста копию и вернул на могилу, а оригинал с пропиленной головой поставил у себя дома. Уже много лет Юрий и Татьяна собирают документы и воспоминания о жизни Филиппова, выпустили книгу о нем. «Углубившись в работу над книгой, - писал сын актера, -я вдруг осознал, что Сергей Николаевич принадлежит всем зрителям, народу, стране, которых он страстно любил...»
Так оно и есть. Минутное появление «отрицательного» Филиппова на экране или на сцене приносило публике больше радости, чем длинные монологи «положительных» политруков или ударников труда. И дело отнюдь не только в его таланте или смешной внешности. Просто зрители (или, во всяком случае, многие из них) видели под маской хама и пьяницы человека глубокого, ранимого, тонко чувствующего - каким и был на самом деле великий комик Сергей Филиппов.
