Наталья Гундарева была настоящей народной артисткой, недаром по опросам журнала "Советский экран" рекордное количество раз - четырежды становилась лучшей актрисой года. В своей актерской биографии она играла самые разные роли - от императрицы - до бомжа, и каждый раз это была "наша родная Наташа". "Кто мои героини в кино?" - говорила Гундарева. - Дашка, Клашка, Палашка. В силу этого я, вероятно, всегда воспринималась как своя"
Мама Натальи Гундаревой, Елена Михайловна, вспоминала, что первым словом дочери было «сама». И росла она самостоятельной: никто ею особенно не занимался - родители много работали. Отец, Георгий Макарович, четырнадцатилетним подростком покинул родной дом под Тулой и пешком отправился в столицу, где поступил на завод, пройдя в итоге путь от рабочего до инженера. Мать тоже работала инженером, руководила группой в конструкторском бюро.
Наташа родилась в Москве, на Таганке. «Потом они жили на Чистых прудах, рядом с нынешним театром «Современник», - вспоминал актер Владислав Долгоруков. - Занимали одну комнату в коммуналке. Отец Наташин обладал характером мягким, мама же была строже, наверное, жизнь тому способствовала: они рано развелись, и Елена Михайловна растила Наташу одна. Но, несмотря на свою строгость, она была веселой, компанейской, с потрясающим чувством юмора: например, смешно рассказывала разные истории из биографии своей жизни, которые цепко подмечала».
Наташа, хотя и виделась с отцом, оказалась ближе к матери, и эту привязанность сохранила на всю жизнь. «Я боялась сделать что-то, из-за чего мама подумает, будто я плохая. - рассказывала Гундарева, - хотя меня редко ругали, а о том, чтобы, например, ударить, и речи не шло. Я боялась потерять мамино уважение, и в этом было мое уважение к ней».
От родителей, по словам актрисы, ей достались «отцовская рассудительность, то есть реальное понимание момента, и мамина непримиримость: что задумала - сделать, во что бы то ни стало». Так, решив заняться спортом, она записалась в баскетбольную секцию, хотя подходящим ростом не отличалась, а однажды отправилась в организованный школой лыжный поход и несколько километров бежала без шапки, чтобы доказать, что может вытерпеть холод, «что и в такой плоти, которая многим казалась несовершенной, важен дух».
Любовь к театру привила ей мама, которая водила дочь на разные постановки. Одними из самых сильных впечатлений детства стали для девочки спектакль «Синяя птица» и балет «Бахчисарайский фонтан», в котором главную партию танцевала Галина Уланова. А в девятом классе Наташа отправилась поступать в Театр юных москвичей (ПОМ) при Дворце пионеров, где училось много будущих знаменитых актеров.
«Мы с руководителем нашей студии Евгенией Васильевной Галкиной репетировали спектакль «Дикая собака Динго», - рассказывал Владислав Долгоруков. - Я играл мальчика Колю, а исполнительницу роли мамы найти не могли. И вот однажды заходит к нам девочка. Вошла - и сразу стало светлее, свет с ней вошел. Все в ней было гармонично: пропорционально сложенная, с очаровательными веснушками, голубыми глазами - чудо, светлое чудо!
Мы поняли, что в нашем театре появилась яркая личность». «Это был талант от Бога! - вспоминала Евгения Галкина. - Поэтому я сразу взяла Наташу в студию, несмотря на то, что набор был закончен. Она выглядела старше своих лет, не из-за полноты, которая в ней не чувствовалась: будучи умной, для своего возраста она уже многое понимала про жизнь. В роли мамы она оказалась так убедительна, что ей сразу все поверили. Хотя Наташа не просто играла, а импровизировала. Например, во время спектакля «Король-олень», где у нее была роль Смеральдины, затеяла танцы со стражниками -она была легкая, подвижная.
А в другой раз неожиданно уселась на «королевский трон», как бы примериваясь к нему!
Помню, мы с ребятами придумали давать концерты в подмосковных колхозах: взяли рюкзаки, палатки, сели в грузовики и поехали. Центром нашей походной жизни была Наташа. Она пела у костра, рассказывала анекдоты, заводила всех. Но когда однажды у меня разболелось сердце, сразу взяла меня под руку, и мы потихоньку пошли вместе. Я говорила, что надо бы побыстрее, ребята ждут. «Ничего, подождут», - отвечала она.
Девочка деловитая, она придумала, как вымыть рис. чтобы приготовить обед: взяла наволочку. насыпала туда крупу, вместе с ребятами промыла ее. Я спрашивала, зачем она так старается, а Наташа отвечала: «Надо». Когда требовалось пойти похлопотать о чем-то д ля студии, она сама вызывалась все сделать. Первая во всем».
Первой она была и в студийных спектаклях. Будущего актера и режиссера Константина Райкина, видевшего Гундареву в «Короле-олене», ее игра потрясла: «Меня не покидало ощущение, что в хорошую школьную самодеятельность пригласили народную артистку. Разница была почти неприличная».
Мама ее была категорически против того, чтобы Наташа училась на актрису, - рассказывала Евгения Галкина. - Она даже ни на один студийный спектакль не пришла, а когда Наташа задумала поступать в театральный, прислала ее отчима, чтобы тот посмотрел, есть ли у падчерицы талант. В первый год Наташа никуда не прошла, в Щепкинском ей даже заявили: «Девочка, какие роли вы собираетесь играть с вашей фигурой?» Мы в театре никогда не видели, чтобы Наташа комплексовала по поводу полноты, она даже смеялась: «Да, я такая!», а тут сникла. Это парадокс - не принять такого одаренного человека!
Год она работала у мамы в конструкторском бюро, уставала страшно, потому что весь день стояла за кульманом. Как-то я спросила у Елены Михайловны, как Наташины успехи. «Поразительные! Она так старательно чертит - каждую линию тщательно проводит». Начальство отметило прилежание юной чертежницы, и ей предложили хорошую должность - помощника руководителя проекта, положив зарплату в сто двадцать рублей. Мама уверилась, что дочь будет поступать в строительный институт, на подготовительных курсах которого Наташа занималась.
«Но она опять пошла в театральное - куда же еще? -вспоминала Евгения Васильевна. - При таком таланте и работоспособности? Наташа стояла на своем, как стойкий оловянный солдатик. Мы с ребятами переживали за нее и выяснили, что в Щукинском училище в комиссии должна сидеть сама Цецилия Мансурова, которая, как мы знали, не любит полных актрис. Поэтому Наташа подготовилась: выучила монолог из ее звездной роли - Филумены Мартурано в одноименной пьесе Эдуардо Де Филиппо. Возвращается с последнего тура и весело рассказывает: «Во-первых, я встала к Мансуровой вполоборота, а во-вторых, читала только для нее!» Наташу приняли».
Наверное, судьба позаботилась о том, чтобы она поступила в театральное лишь со второго раза: в 1967 году в «Щуке» курс набирал великий педагог Юрий Катин-Ярцев, и она попала именно к нему. Вместе с Гундаревой училось немало сильных студентов - Юрий Богатырев, Константин Райкин. Наталья Варлей, но Наташа выделялась зрелым. «взрослым» талантом. Легендой училища стала история о том, как второкурсницей она показывала на экзамене по актерскому мастерству поставленный для нее отрывок из «Воительницы» Лескова. После просмотра ректор Щукинского училища режиссер Борис Захава сказал: «Гундаревой уже нечему учиться -пора на сцену. Я готов выдать диплом прямо сейчас!»
Константин Райкин вспоминал: «Наташин характер был Лидерский, непокорный и честолюбивый. Она была вся устремлена в профессию, и, кроме этого, мне кажется, мало чем интересовалась. Ее жадное самолюбие хотело утверждения и успеха. Видимо, при таком огромном даровании подобный характер можно назвать правильным. Он был дан ей как бы в защиту и поддержку великой драгоценности таланта. Она была прирожденной примой».
Гундарева всегда говорила, что на первом месте у нее - театр. В годы учебы в театральном впервые ее призвание пошло вразрез с «личной жизнью». «Наташа была моей первой любовью, и взаимной. - признавался Владислав Долгоруков. - Но она поступила в «Щуку», а я - в ГИТИС, и мы стали реже встречаться, потому что учеба на актерском забирает много времени. Хотя совместная жизнь у нас тогда вряд ли получилась бы: восемнадцать лет, студенты, у нее мама-кормилица, у меня мама-кормилица...»
После окончания училища в 1971 году Гундареву пригласили на работу сразу несколько столичных театров. Она выбрала Театр им. Маяковского - «по тем временам самый живой из тех. где я бы могла работать». «Когда кто-то попытался отговорить Наташу идти в этот театр, - рассказывал Константин Райкин, - и сказал, что Гончаров (главный режиссер)-самодур, орет, оскорбляет актеров, она коротко ответила: «А я люблю сумасшедших режиссеров». Видимо, интуитивно ошущала, что ей в руководители нужна мощная личность, человек властный, даже деспотичный, - любого другого она подмяла бы под себя».
Когда Гундарева появилась в «Маяковке», по Москве тут же поползли слухи о молодой талантливой актрисе. «Наташа заявила о себе сразу, - вспоминала Светлана Немоляева, -и все в нашем театре это приняли, поэтому зависти к ней никто никогда не испытывал». Через год дебютантке! уже играла одну из главных ролей, а потом удивила всех, когда всего за десять дней подготовила роль в спектакле «Банкрот» по пьесе Островского.
Примерно в то же время режиссер Леонид Хейфец искал исполнительницу роли Марфеньки для своего телеспектакля по роману Гончарова «Обрыв». «Я представлял себе хрупкую, тонкую девушку с большими глазами, - рассказывал он. - Для себя я уже определил этот очаровательный гончаровский образ словом «прелесть». Надо было найти эту «прелесть». Просмотрел многих студенток театральных училищ и молодых актрис, все было не то.
И тут мне редактор говорит, что в Театре им. Маяковского появилась недавняя выпускница «Щуки», которую зовут Наташа, а фамилия. .. Она никак не могла вспомнить, полезла в записную книжку и прочитала: Гундарева. Когда я увидел эту девушку, был ужасно разочарован: полненькая, веснушчатая, косолапит. Но как только мы начали репетировать, я обо всем забыл, настолько подпал под ее очарование.
Она была именно той прелестной бабушкиной внучкой, которую я искал. И. словно в довершение образа, на ней оказалась кофточка из бумазеи, каких тогда уже не носили. Я даже спросил, не из бабушкиной ли блузки она ее перешила. Наташа удивленно ответила, что бабушки у нее нет. Сыграла она в этом спектакле замечательно». Так режиссер нашел не только исполнительницу роли, но и жену.
Леонид Ефимович в то время жил в Театре Советской армии, прямо за кулисами. Только когда они с Наташей решили пожениться, задумался о быте в их личной жизни, выхлопотал квартиру. Но быт, наверное, и стал причиной того, что через несколько лет семья распалась. Муж нередко после спектакля звал актеров к себе домой, Гундарева тоже отличалась редким гостеприимством, но со временем ради этих посиделок ей все чаще приходилось жертвовать драгоценными часами отдыха.
А Наташа была уже очень востребованной актрисой. снималась в нескольких фильмах в год. «Стою я на кухне. - рассказывала она подруге, - чищу картошку. И вдруг подумала: как я устала от хозяйских забот! Все, кончилась моя любовь!» Но о первом муже, о их личной жизни, Гундарева всю жизнь отзывалась с уважением. У обоих совместную жизнь победила работа.
Перефразируя название фильма «Хозяйка детского дома», где Гундарева сыграла главную роль, ее называли «хозяйкой красного дома». То есть Театра им. Маяковского, выстроенного из красного кирпича. Весь театральный мир знал, что у Гончарова два любимых артиста - Наталья Гундарева и Армен Джигарханян, по большому счету, только они и нужны были этому режиссеру. «Дело, наверное, в том. - говорит Светлана Немоляева. - что Наташа быстро схватывала все, что было нужно Андрею Александровичу, еще до того, как он начинал объяснять.
Они существовали на одной волне. А ему нравилось в ней все: как она ходила, пела, говорила, танцевала». «Наташа была страстью Андрея Гончарова. - вспоминала Евгения Симонова, -и он ее не просто любил. При том. что он мало к кому из актеров испытывал такие чувства. Наташа тоже любила его искренне и нежно. У них был настоящий роман, и прежде всего, творческий».
Гончаров стал серьезно присматриваться к Гундаревой после «Банкрота». Он начал ставить спектакли в расчете именно на нее, например. «Леди Макбет Мценского уезда», премьера которого состоялась в 1979 году и где актриса сыграла одну из лучших своих ролей. Гундарева говорила, что каждый раз перед этим спектаклем, идя из гримерной на сцену, от волнения едва не теряла сознание. «Тринадцать лет я играла эту роль. И за три дня до спектакля у меня портилось настроение: я люблю. когда у меня душа с Богом разговаривает, и боюсь, вдруг в этот день Он не захочет со мной говорить.
Я выходила на сцену вставала на колени за занавесом и складывала руки в мольбе: «Господи! Помоги мне! Не для себя прошу, а для тех, кто сегодня пришел!» Когда спектакль заканчивался, думала: «У-у, я бы сейчас еще один сыграла», потому что мне становилось хорошо». Кстати, роль возлюбленного ее героини. Сергея, играл артист Виктор Корешков. Он стал вторым мужем в личной жизни Натальи Гундаревой, но вспоминать об этом, явно неравном, браке она не любила.
«Она была предана театру до самозабвения. - вспоминал Игорь Костолевский. - И с этим ее качеством связана история, в которой - вся она. Наташу. Женю Симонову и меня пригласили в Израиль - играть в театре «Гешер» спектакль «Поза эмигранта». И однажды перед выходом на сцену ей стало безумно плохо. Она, бледная, лежала в фойе, мы вызвали «скорую». Хотели уже отменить спектакль, хотя зал был полон. Вдруг Наташа открыла глаза: «Я буду играть».
Мы подвели ее к кулисам, она вышла на сцену - и тут случилось чудо! Никогда я не видел такой потрясающей игры: впечатление, что это делала не она, что кто-то вел Наташу помимо ее воли. А роль была комедийная. когда необходимо играть ярко, сильно. Наташе. видно, было так плохо, что она почти не помнила текста -и свою игру построила на импровизации. Это был такой выплеск таланта, вопреки боли! Зал ревел от восторга. Уйдя за кулисы, Наташа буквально рухнула, но в больницу ехать отказалась, и ее отвезли в гостиницу. Она просила только, чтобы я ни о чем не сообщал мужу - не хотела его волновать. Всю ночь мы заглядывали к ней в номер, проверяли, как она себя чувствует.
Следующий день был очень солнечный, и мы с Наташей вдвоем пошли погулять по берегу моря. «Давай позагораем!» - предложила она. В итоге на спектакль мы пришли красно-бурые. Но Наташа была счастлива. Вот такая, свойственная ей, метаморфоза: вчера умирала, а сегодня уже вовсю наслаждается жизнью».
«О, она была жизнелюбивая. - вспоминает Светлана Немоляева. - И если на сцене она не любила шутить, то в жизни была такой юморной и порой разухабистой! Театр наш как-то, еще во времена Союза, поехал на гастроли в Чехословакию. И мы с Наташей купили себе там бахилы. Сейчас смешно представить приличную женщину в бахилах, а тогда мы так радовались, ведь у нас в стране что-нибудь купить было проблемой.
Когда возвращались домой, два часа ждали на пражском вокзале, пока поменяют колеса поезда. И. томясь на перроне, Наташа начала петь - у нее хороший голосок был. ну и я подвывала. А потом в этих своих бахилах мы пустились танцевать, и так кружились в вальсе! Поезд тронулся, актеры наши ручками нам из вагона машут. Пришлось догонять и запрыгивать на ходу.
Наташа всегда надо мной подшучивала. Например, зная, что я не люблю крепких выражений. подкалывала меня: «Ну, Немоляева...»- и трах-тарарах, под пустит ядреное словцо. И мы обе хохочем».
«Режиссеры в первое время Наташиной работы в кино воспринимали ее неадекватно-полная, веснушки, ненакрашенная, - вспоминал Владислав Долгоруков. - Ей предлагали либо роли женщин «из народа», либо комедийные. Но внутри-то она была драматической актрисой». Перелом случился в конце 70-х годов, когда Георгий Данелия пригласил Гундареву в свой фильм «Осенний марафон». Она с самого начала знала, что Нина Бузыкина - ее роль, но не понимала, почему и режиссер был так категоричен в своем выборе.
Пока однажды, уже после отснятой сцены, где Нина Евлампиевна плакала, она никак не могла успокоиться, и Данелия сказал: «Вот из-за этих слез ты и должна была играть ее». После этого фильма, вышедшего на экраны в 1979 году, в советском кинематографе началась «эпоха Гундаревой».
80-е годы были временем расцвета и ее актерского таланта, и ее женственности. «Знаете, что было главным качеством Наташи, привлекавшим к ней мужчин? - говорил Игорь Костолевский. - Ее самоотверженность. Безмерная преданность. Сейчас это редкость». В жизни Гундаревой наконец-то появился человек, с которым можно было прожить всю оставшуюся жизнь. Хотя впервые они встретились на сцене еще в начале 70-х годов. Михаил Филиппов тогда пришел в Театр им. Маяковского. В спектакле «Дума о Британке», где у Гундаревой уже была большая роль, он играл персонажа второго плана.
Миша подружился с моим бывшим сокурсником по Щукинскому училищу, -однажды призналась Наталья Гундарева, которая избегала любых разговоров о личной жизни. - Поэтому мы оказались в одной компании. Приятельствовали, устраивали розыгрыши - мой муж знает толк в хорошей пгутке. Потом мы так сработались, что поняли: нам нужно жить вместе. Но у нас были семьи, и этот вопрос не мог даже стоять на повестке дня. Нам в голову не приходило, что с человеком, с которым прожил долгое время, можно так поступить. А с другой стороны, оказалось, что жизнь проходит... Дело в том, что мы с Мишей встретились уже довольно поздно, и я хорошо понимаю, что у нас остается мало времени». Поженились они в 1986 году, больше десяти лет проработав в одном театре.
«У них были изумительные отношения в личной жизни, Миша жил ею, -вспоминает Светлана Немоляева. - Я знаю много примеров, когда актерские семьи распадались из-за того, что один из супругов ревновал к таланту другого. Да. Наташа была примой нашего театра, но и Миша вскоре стал большим актером. Их сближало то. что оба были щедро одаренными людьми, причем проявлялось это не только на сцене или в кино. Наташа, например. очень хорошо рисовала, с детства». А Михаил Филиппов рассказывал: «Под воздействием Наташи я стал писать стихи. Когда она уезжала на съемки, то оставляла мне записочки в разных местах -в кухонном шкафу, в кармане моего пиджака, и я отвечал ей в поэтической форме».
Все, знавшие актрису, считали. что это была идиллическая пара. Но отношение к счастью было у Гундаревой сложное. «Когда я счастлива. - сказала она как-то. -становлюсь такая сытая, даже толстею. Мне делается все равно. А я ненавижу себя в состоянии «все равно». Мне лучше муки адовы. Счастье надо выстрадать». Это было именно выстраданное счастье: она шла к нему долго и искала его бесстрашно.
Она действительно почти ничего не боялась. Может, только в детстве туманов, эта «муть» ассоциировалась у нее со смертью. «Я люблю все, - говорила актриса, - любую погоду, любое настроение. Не верю в реинкарнацию и считаю, что человек живет один раз. Поэтому мне хочется узнать всю полноту жизни». В кино и театре преград для Гундаревой вообще не было.
Однажды, на съемках фильма «Две стрелы». режиссер Алла Сурикова даже взяла актрису «на слабо», предложив сняться в одной из сцен обнаженной. «А запросто!» - ответила Гундарева. «Она все с себя скинула. - рассказывает Сурикова. - а у нее замечательное тело, и все мужики наши за соснами попрятались и были счастливы смотреть, как Наташа прыгает в воду». Но это - шутки, а были вещи и посерьезнее. Так. вскоре после пережитой в середине 80-х автокатастрофы Гундарева вновь села за руль. Хотя Гончаров и упрекал ее, что она опять хочет кому-то что-то доказать. «Я с детства знала: если хочешь что-то кому-то доказать, докажи сначала себе, - говорила актриса. - В этот раз я хотела избавиться от страха». А Виктор Мережко рассказывал про настоящий подвиг актрисы.
Произошло это на съемках картины «Вас ожидает гражданка Никанорова». С горы на съемочную площадку покатился потерявший управление грузовик. Все, кто был на площадке. разбежались, а режиссер фильма Марягин замешкался. Гундарева, обернувшись и поняв, что сейчас машина снесет его, бросилась к Марягину. и вместе они отлетели в сторону. Машина промчалась мимо. Когда вечером отмечали это событие. режиссер все повторял: «Наташка спасла мне жизнь».
Надо все время напряженно жить. - говорила Наталья Гундарева. - Или иметь десятерых детей, или быть хозяйкой детского дома и воспитывать чужих ребят, или. если хотите, быть одинокой. но опять-таки кому-то помогать. Завоевав популярность. я использовала ее эгоистически - она позволяла мне что-то сделать для людей». Поэтому в перестроечные годы, когда «надоело сидеть на кухне и ругать правительство», она занялась общественной деятельностью и была избрана депутатом Госдумы. Одновременно с депутатством Гундарева снималась в кино и играла в театре, и была рада, когда целиком вернулась к своей профессии: «Время показало -я актриса, и нет оснований искать для себя другой жизни».
В начале 90-х. когда появилось совершенно другое кино, оказалось, что оно расходится с представлениями Гундаревой об искусстве и ее месте в нем. «Я всегда воплощала определенный тип русской, российской, советской (как угодно назовите) женщины. - говорила она. -Кого сейчас я моту играть? Проституток - мне поздновато: бандерш-другой имидж. Я стала сниматься значительно меньше, годы идут, и я. как говорится, теряю товарный вид. становлюсь уходящей натурой». Хотя были стоящие роли, например, в «Гардемаринах» или «Петербургских тайнах». Гундарева продолжала играть в театре, но Гончаров был уже болен и не мог предложить ей новых ролей.
Хотя самая необычная во всей ее карьере роль случилась как раз в эти годы - в картине «Собачий пир» Леонида Менакера. Гундарева играла пьющую уборщицу вокзальных туалетов, которая пытается подняться со дна жизни и вытянуть своего любимого. Во время съемок Гундарева устроила небольшой «карнавал». что было в ее духе. Сценарист фильма Виктор Мережко рассказывал: «В перерывах Наташа обедала не в ленфильмовской столовой, а ходила через дорогу в кафе.
Однажды она отправилась туда во всей красе алкоголички: в гриме, в грязной одежде. Вошла, взяла поднос и встала в очередь. К ней подошла сотрудница: «Гражданка, вы так грязно одеты, уходите отсюда». - «А в чем дело? - закричала «алкоголичка». - Я что, пожрать не могу?» Она продолжала орать - и никто не узнал Гундареву, подумали, что это бомжиха. В результате ее посадили в уголок и налили супу. Наташа была счастлива и, когда вернулась на съемочную площадку, заявила: «Значит, я все правильно делаю, раз меня приняли за пьяницу...»
«Несмотря на то, что ее изначальное мироощущение было радостным, - говорил Владислав Долгоруков, - на него накладывали свой отпечаток все сыгранные ею драматические роли - она ведь проживала их целиком. Наверное, столь печальный конец ждет каждую актрису, которая идет путем искренности. Это самоубивание».
«Я всегда жила на износ», -говорила Гундарева. И этим «на износ» подрывала некрепкое здоровье. В то, что с молодости она страдала от плохих сосудов и повышенного давления. мало кто мог поверить. «На гастролях со спектаклем «Бег», - рассказывала Светлана Немоляева, - мы с Наташей сидели в одной гримерке. Она все сердилась на себя: «Что-то мне воздуха не хватает, сердце давит, голова болит...»Я ей, подбадривая: «Как тебе не стыдно! Прекрати!» Она всегда была румяная, цветущая, и не жаловалась никогда». Евгения Симонова, партнерша Гундаревой по спектаклю «Любовный напиток», вспоминала, как однажды той на сцене стало плохо. Случилось это в июле 2001 года. «Она тихо говорит: «Я сейчас упаду». - рассказывала Симонова. - «Что мне сделать?» - с испугом спросила я.
Нечеловеческим усилием воли она собрала себя: «Не бойся». Встала и пошла, я за ней. Она доиграла спектакль. Такова была ее сила, таково отношение к профессии».
Незадолго до того рокового июля актриса много занималась своей внешностью. Почему, не поддавшись многолетним просьбам Гончарова похудеть, она все-таки решилась на такие изменения? «Никакого отношения к гламуру это не имело, - считает Игорь Костолевский, - этот мир был ей чужд. Она не собиралась стать похожей на модель, дело было, как мне кажется, в другом. Как сказал великий режиссер Евгений Вахтангов, «неизвестно, что разбудит твою творческую индивидуальность». Может, Наташей двигало желание еще что-то попробовать в жизни...»
Конечно, свои требования предъявляли и новый кинематограф, который не предполагал главных героинь «в теле», и возраст, бравший свое. Старательная «лепка» облика явила всем помолодевшую, стройную и этим бросавшую вызов «завистникам» Гундареву. Но такая работа над собой была и привычным ей «стремлением доказать», превзойти саму себя, и, наверное, привела к срыву. У актрисы случился инсульт.
Шанс на выздоровление был мизерный, но через какое-то время навещавшие Гундареву коллеги увидели свою прежнюю Наташу. Рядом с ней постоянно был муж. По словам Евгении Галкиной, «Михаил Иванович, всегда трепетно относившийся к Наташе, старался оберегать ее от малейшего переживания, перед иными попытками вторгнуться в ее жизнь вставал стеной». За время болезни актрисы умерла ее мать. Наташа все время вспоминала о ней. Жалела, что нет в живых и Гончарова. «Если бы он был жив. - говорила Гундарева, - я бы уже работала: он не представлял себе театр без меня. Не знаю, какие бы он нашел способы, но это было бы так». И добавляла: «Будь он жив, я бы поправилась».
«Трудно сказать, вытянула бы Наташу работа или нет, -считает Игорь Костолевский. -
Последствия инсульта коварны: вроде бы человек чувствует себя хорошо, и вдруг все летит к чертовой матери. Болезнь требовала от нее огромной силы, и сила эта у Наташи была, но... Она просто устала». Наталья Гундарева умерла 15 мая 2005 года. Самые точные слова о том, кем была и осталась она для нас, сказал Михаил Филиппов: «Наташа как вела меня по жизни, так и ведет».
.. .Она говорила, что сильной ей приходится быть потому, что она... слабая. Потому что другого выхода нет. В то. что она справится с недугом, верил весь театр, ждали, что Наташа вернется на сцену- Легендарный реквизитор «Маяковки» Клавдия Николаевна Морозова, которая помнила, как Гундарева впервые пришла в театр, берегла ее костюмы: «Все надеялись, что придет, будет играть». Но Наталья уже знала, что не вернется в театр. В одном из своих последних интервью она сказала: «Так, как я играла, я уже не смогу играть.
Никогда не понимала своих коллег, которые выходят на сцену, чтобы произнести текст. Я всегда думала: что же их тогда интересует в процессе? Зато всегда точно знала, что меня интересует, -если спектакль не уносит часть моей жизни, он никакого смысла для меня не имеет. Я играла всегда на пределе возможного, и, когда заканчивался спектакль, мне иногда казалось, что я умру сейчас. Такое было жуткое состояние. Так я уже не смогу, а играть хуже я просто не имею права. И в этом смысле я очень рада тому, что после нас не остается ничего вещественного, остаются легенды -так и должно быть».
Автор: Ирина Кравченко
