Наталию Белохвостикову считают очень благополучной, потому что из дипломатической семьи, потому что муж Владимир Наумов - режиссер, и все ей вродебы давлось легко. Поэтому сама актриса делится своим благополучием с миром - помогает, спасает. Несколько лет назад забрала на воспитание детдомовского мальчика. Теперь Кириллл - член семьи.
Часть детства актриса Наталия Белохвостикова провела за границей - жила с родителями в Лондоне. навещала их в Стокгольме. Однако родной и близкой считает Москву.
«На Земле много замечательных городов, - говорит актриса, -и у каждого из них своя душа, свой неповторимый аромат, но все они не мои. Мой город только Москва. Единственный в мире, ни на какой другой не похожий город, в котором мне хорошо. Я всегда хотела жить только в Москве».
- Вы и родились в Москве?
- Да, в роддоме в самом центре города, на улице Веснина. А в девять месяцев меня привезли в Лондон, куда папу направили работать. Родители у меня дипломаты.
-А ваши дедушки и бабушки чем занимались?
- Дедушка по линии отца, Дмитрий Осипович Белохвостиков, был луччшим кузнецом города Павлово Нижегородской Губернии. Про него говорили: «мастер - золотые руки». Самые сложные заказы поручались именно ему. Он принял революцию. даже лично встречался с Лениным. В Павлове одна из улиц носит его имя.
-До сих пор или ее, быть может, уже переименовали ?
- Совсем недавно ездила туда. И гуляла по улице Белохвостикова.
Моя бабушка Мария Алексеевна Белохвостикова умерла от туберкулеза еще до начала Великой Отечественной войны. Эта страшная болезнь захлестнула и двух ее сыновей. Папин брат умер практически вслед за матерью, а папе повезло, вылечился.
Мамины родители жили в Москве. Ее отец, Роман Михайлович Лямин, работал инженером в Министерстве танковой промьппленнос-ти. А его жена Ульяна Титовна занималась домоводством, воспитывала четверьк детей: двух от первого дедушкиного брака, свою дочь от первого брака и общую их дочку Антонину -мою маму.
- Как встретились ваши родители?
- Папа, Николай Дмитриевич Белохвостиков, окончил Институт философии и литературы, знаменитый ИФЛИ, и в 26 лет отправился работать первым секретарем в посольство СССР в Канаде. Кстати, тогда еще не закончилась Вторая мировая война, пассажирского авиасообщения у нас с Канадой не бьшо, и папа три недели добирался до места назначения пароходом по морям и океанам. Это было целое путешествие. В 1948 году маму, окончившую Институт иностранных языков, направили работать в Канаду переводчицей в советском посольстве.
И через пару месяцев после приезда она пригласила друзей и сотрудников на свой день рождения - двадцать четвертый и первый так далеко от дома. Среди приглашенных был и мой будущий папа. Он вручил имениннице музыкальную шкатулку-пудреницу. Компактньк пудрениц тогда еще и в помине не было, продавали пудру вразвес, и барышни закупали ее впрок и хранили в специальных таких шкатулках. Папа не знал, пользуется ли Тонечка Лямина пудрой, но шкатулку купил побольше, потому что нарисованная на ее крышке девочка удивительно походила на маму. Это стало началом их романа. Кстати, шкатулка до сих пор хранится в нашей семье.
Пожениться им удалось лишь через два года в Москве, потому что сроки работы в Оттаве у них были разные. После свадьбы родители вместе работали в МИДе, а вскоре, когда родилась я, папу назначили советником-посланником в Лондоне - это второе лицо в посольстве. Наша семья переехала туда.
- Что вы помните из того, лондонского, периода?
- Жизнь в посольстве имела свой особый стиль, очень-очень замкнутый. В то время ведь не было принято встречаться с кем-то за пределами посольства, и тем более, упаси бог, заводить друзей среди иностранцев. Я росла чрезвычайно тихим и стеснительным ребенком. Возможно, именно посольское окружение на меня так повлияло. Я была настолько спокойной, что мама всегда брала меня в клуб при посольстве смотреть кино, хотя детей в кинозал не пускали, потому что они капризничали, отвлекали взросльх. Но для меня делали исключение, зная, что я весь сеанс просижу незамеченной. Может, именно с тех пор я полюбила кинематограф.
Мама преподавала английский язык работникам посольства и, как жена посла, должна была наносить официальные визиты и принимать у себя светских особ. К нам часто приезжали дамы в красивых платьях, и я почему-то считала, что женщины во всем мире именно так и одеваются. А самый торжественный прием, куда пригласили всех-всех дипломатов, давали в честь коронации королевы Елизаветы П. В Букингемский дворец мама собиралась особенно тщательно - ей специально для этого случая сшили длинное атласное платье со шлейфом, из такой же ткани перчатки до локтя... Детство - это сказка.
Но я всегда знала, что я москвичка, что мой дом в России, где идет снег, где живут бабушка с дедушкой. Они присылали мне книжки на русском языке, копченую колбасу и бородинский хлеб, вкуснее которого нет ничего в мире.
Когда мы вернулись в Москву - родители, младший брат Николай и я - то поселились в однокомнатной квартире вместе с бабушкой и дедушкой. Конечно, было тесновато, но это все-таки было отдельное жилье - с кухней и чуланом. А вскоре нам дали большую квартиру на Патриарших прудах. Там я пошла в школу с английским уклоном. Тогда это была просто хорошая московская школа №20 - возле нее росли яблони, а директор по утрам встречал нас, учеников, стоя на пороге у входа. Сейчас эта школа считается элитной. Когда московская жизнь нашей семьи более-менее наладилась, папа получил новое назначение, на сей раз послом в Швецию. Родители решили, что меня не стоит срывать с места, и взяли с собой лишь Николая.
- Вам было обидно?
- Конечно, я очень переживала, но выбора не было. При посольстве СССР в Швеции была лишь начальная школа, до 4-го класса, а я уже училась в 5-м, поэтому меня оставили жить с бабушкой. Дедушка к тому времени умер, бабушка сникла и приуныла, и то, что я осталась с ней, наверное, временами заглушало ее чувство боли и одиночества. В общем, мне повезло, потому что по правилам, если родители уезжали работать за границу, а ребенка не с кем оставить в Москве, то его автоматически определяли в интернат для детей дипломатов. Жилось там не сладко. Не знаю, как я избежала такой участи. Я ведь была абсолютно домашним ребенком, безумно привязанным к родителям, и встречи с ними ждала как одержимая, дни считала.
- Как часто вам. удавалось с ними видеться в период их командировки?
- Всего два раза в год - во время моих школьных каникул - зимних и летних. Зимой я прилетала в Стокгольм строго на 10 дней. И ни у меня, ни у родителей даже мысли не возникало сделать поблажку, продлить удовольствие на пару лишних дней. Слова «надо» и «должна» я усвоила с детства. И еще они мне дали понять одну простую истину; выделяться в толпе - это дурной тон. Для меня всегда примером служила мама, я унаследовала ее вкус - строго, стильно, дорого, а в общем - скромно.
- С тех пор вы предпочитаете одеваться в черное?
- С черным цветом в своем гардеробе я борюсь всю жизнь и на какое-то время даже побеждаю. Я почти преодолела этот цвет В последнее время у меня появилась масса вещей совершенно разных расцветок, не черных. Например, я очень полюбила бирюзовый. Но сколько себя помню, я всегда предпочитала черные вещи. Мне этот цвет просто очень нравится, и, самое главное, я себе в нем нравлюсь.
Так же всю жизнь я не могу справиться со своими прямыми длинными волосами. Мне много раз советовали их подстричь, уложить, как-то изменить прическу, но все бесполезно, я просто не вижу себя другой. Наверное, этот консерватизм оправдан тем, что в кино я могу себе позволить быть разной - костюмы, парики меняют внешность до неузнаваемости.
Кстати, был случай, когда меня не узнал Ален Делон. Мы снимались с ним в «Тегеране-43», на мне был парик из коротких темных волос с челкой. И всю неделю, пока шли совместные съемки, он меня видел именно брюнеткой. На прием в посольстве по случаю окончания съемок я пришла со своими натуральными длинными светлыми волосами, посол представил меня Делону. Тот тоже представился, довольно дежурно, а когда взял мою руку, замер -она ему показалась знакомой. Тогда он пристально посмотрел мне в лицо, расхохотался и обнял - узнал.
По натуре я человек очень привязчивый, не люблю ничего менять - ни мебель, ни машину, ни квартиру, ни одежду, даже старые вепщ я не выбрасываю, а отвожу на дачу. Меня греет аура любимых вещей, намоленных. Вот уже много лет я храню елочные игрушки с первой в моей жизни новогодней елки. Они очень красивые - такие уже давно не вьпускают -и очень хрупкие, поэтому елку мы ими не украшаем, а выбросить рука не поднимается. Да и зачем? Это частичка истории моей семьи.
- Когда вы уже взрослой приезжали в Лондон и Стокгольм, то испытывали ностальгию? Хотелось ли вам пройтись по знакомым с детства местам?
- В Англии мы снимали картину «Тегеран-43». К тому моменту я не была в Лондоне почти 25 лет. И больше всего мне, конечно, хотелось попасть на улицу, где росла, - Кенсингтон-Палас-Гарденз. У нас было всего девять съемочных дней, очень напряженных. И в последний вечер мы с Володей поехали на мою улицу. Когда вышли из двухэтажного лондонского автобуса, я сразу ее узнала - на ней расположены только иностранные посольства. и вход на нее теперь охранялся полицией.
Было 11 часов вечера, темно, кругом ни души, и только мы вдвоем идем, оглядываясь по сторонам. Навстречу нам вышел полисмен, я объяснила ему, что я русская актриса, что когда-то жила вон в том доме. Он впустил нас на территорию и разрешил постоять у посольского дворика. Таким образом состоялась моя встреча с детством.
А в Стокгольм мы с дочерью Наташей поехали специально. Когда пришли на ту улицу, оказалось, что в доме уже нет резиденции посла, а на месте посольства, которое находилось через здание, теперь жилой дом. К нам подошли шведы из этого дома, стали спрашивать, кто мы, откуда. Я рассказала, что жила здесь, когда по соседству было советское посольство. Они созвали всех соседей, стали наперебой рассказывать, кто сейчас живет в бывшей квартире моих родителей, повели нас в бывший посольский дом и много-много говорили, вспоминали.
Внешне ни в Лондоне, ни в Стокгольме почти ничего не изменилось - дома те же, стоят в том же порядке, новых не построили, старые не снесли. Там время будто остановилось.
- Стать актрисой вы хотели с детства?
- Хотеть-то я хотела, но тайно, никому не говорила об этом.
- Стеснялись, что засмеют одноклассники, или боялись, что родители не разрешат?
- Я реально себя оценивала. Во-первых, я отвечала у доски, учительница всегда умоляла: «Наташенька, ну чуть громче говори, пожалуйста». А я смущалась, невольно краснела и уже не могла выдавить из себя ни слова. Ну какая из меня актриса? Я жила, словно в коконе, и то, что я была дочерью дипломата, не превозносило меня, а лишь отдаляло от одноклассников. У меня никогда не было близких подруг, их заменяли книги. Если говорить о будущей профессии, то я видела себя, скорее всего. переводчицей, мечтала сидеть где-нибудь в издательстве или дома за столом и переводить книжки. Одна. И никакой публичности.
Хотя к творческим профессиям меня тянуло. Я даже думала, что можно стать не актрисой, а, к примеру, оператором. Но в этой профессии тогда были мужчины.
- Как получилось, что поступили во ВГИК?
- Первая моя встреча с кинематографом произошла в 13 лет. Я случайно дублировала главную героиню в фильме Марка Донского «Сердце матери». Дело было в Швеции, во время моих летних каникул. Тогда в Стокгольм прилетела часть съемочной группы фильма: режиссер, оператор и художник. На остальных, в том числе на актеров, не выделили денег. Вот. мол, снимайте как хотите - узнаваемые виды Швеции, ленинские места, а с актерами потом смонтируете. Донской пришел в советское посольство, попросил, чтобы посол - мой папа -разрешил задействовать в съемках кого-то из своих подчиненных.
Но из взрослых никого не нашлось: одни заняты, другие в отпуске. Чтобы не сорвать съемку, папа предложил задействовать кого-нибудь из посольских детей. Так на «роль» Марии Александровны Ульяновой попала я. Меня обрядили в длинное платье, надели шляпку, туфли на каблуках, и по команде «Мотор!» я прохаживалась вдалеке по набережной или проезжала в автомобиле, прикрывая лицо зонтиком. Кстати, эти кадры остались в фильме, когда вижу их - узнаю себя.
Через какое-то время нас с родителями, которые как раз приехали в Москву в отпуск. Донской пригласил на киностудию Горького на просмотр картины. Мы шли по коридору, навстречу - Сергей Аполлинариевич Герасимов. Он остановился, поздоровались, и Донской, представляя ему меня, пошутил, что эта девочка через год оканчивает школу и мечтает стать актрисой. Сергей Аполлинариевич серьезно сказал, что ничем помочь не может - курс себе он уже набрал, и, пожелав мне успешно поступить во ВГИК, быстро попрощался и заспешил по своим делам.
Но через неделю мне вдруг позвонили из ВГИКа, сказали, что Герасимов ждет меня 1 сентября. Как я потом узнала, он просил разыскать «ту большелобую) девочку». И 1 сентября с утра вместо школы я поехала во ВГИК. Там и осталась.
- Как Герасимову удалось взять вас к себе на уже набранный курс?
- Совсем недавно мне из архива ВГИКа передали заявление Сергея Аполлинариевича ректору, в котором он просит принять меня на курс в связи с «выдающимися способностями».
Не знаю, какие там способности он разглядел, я ведь ничего не умела и все время стеснялась. Но он поверил в меня. Попасть к Герасимову -это же счастье, о котором мечтали все, но выпадало оно единицам. Мне безумно повезло.
- Вы же тогда еще не окончили школу?
- Когда меня зачислили во ВГИК, жизнь превратилась в марафон: днем занятия у Герасимова, ночью - уроки. Директор школы просто спас меня, разрешив редко появляться на уроках и сдать вьпускные экзамены экстерном.
-А как вас восприняли однокурсники, ведь многие из них уже не один год, наверное, штурмовали ВГИК, приезжали из далеких городов и сел, жили в общежитии. И вдруг на курсе появились вы - москвичка, не получившая еще аттестат о среднем образовании...
- Однокурсники, среди которых были Наташа Аринбасарова. Вадим Спиридонов, Коля Еременко. Наташа Бондарчук, все были старше меня. Пусть ненамного, но тогда разница даже в три года казалась пропастью. Они подтрунивали надо мной, им бьшо занятно наблюдать, как я смущаюсь, краснею. Но в целом все относились ко мне доброжелательно, а со временем мы как-то все притерлись, сдружились. Не было никакой агрессии, будто я заняла чье-то место, мы все были одной семьей благодаря Сергею Аполлинариевичу Герасимову и Тамаре Федоровне Макаровой. Они любили всех своих студентов, как детей.
- Студенты Герасимова постоянно снимались в его фильмах, и вы не избежали этой участи, сыграв в его картине «У озера».
- Лишь спустя годы я случайно узнала, что в то время, когда мы с ним впервые пересеклись на студии Горького, он работал над сценарием «У озера», и ему показалось, что я чем-то похожа на его героиню, девочку с Байкала. Наверное, именно поэтому он велел разыскать «большелобую девочку и доверил мне эту сложную роль. Когда я прочитала сценарий, а это кусок жизни женщины от 17 лет до 21 года,
то даже не представляла, как это вообще можно сыграть. Сергей Аполлинариевич репетировал со мной каждый день, и в какой-то момент мне показалось, что играю и чувствую я сама. В той первой киноэкспедиции со мной бьла мама, за что я ей очень благодарна. Пять недель летом и три зимой мы провели в городе Байкальске. Условия жизни были, мягко говоря, непривычными: один раз в неделю привозили в магазин мясо, один раз в сутки -хлеб, за всем выстраивались длинные очереди, и продукты быстро заканчивались.
Мама привезла с собой маленькую электрическую плитку и на ней в гостиничном номере готовила мне еду. А я снималась без выходных и, возвращаясь в гостиницу, падала пластом на кровать и час просто смотрела в потолок. Когда съемки закончились, я почувствовала полную опустошенность, потому что эта роль была сыграна на пределе сил, каждой клеточкой. И уже тогда я поняла: иллюзий нет, кино - это адов труд.
После «У озера» мне было тяжело решиться играть что-то иное. И если бы не Алов и Наумов, не знаю, какой была бы моя актерская судьба.
- Как вы познакомились с вашим супругом режиссером Владимиром Наумовым?
- Я летела в Югославию с фильмом «У озера», а Володю назначили руководителем нашей делегации. Причем узнал он об этом в последний момент, потому что должен был везти свою картину «Бег» в какую-то другую страну. И наши места в самолете оказались рядом. Смотрю, сосед странно себя ведет - разминает пальцами сигареты: достанет из кармана, раскрошит, понюхает и забирает в карман. И так одну сигарету за другой, всю дорогу.
Как позже выяснилось, Володя боролся с самим собой -бросал курить. А курил он с 14 лет, по две пачки в день. Незадолго до нашей встречи он решил окончательно избавиться от этой привычки, но сам не справился, пошел к гипнотизеру. И те странные манипуляции с сигаретами в самолете - результат работы гипнотизера. Володя так и не смог больше закурить.
А когда мы вернулись из Югославии, в аэропорту меня встречал папа. Он знал Наумова -когда-то Володя прилетал в Стокгольм на «Неделю советского кино» и встречался с послом СССР в Швеции Николаем Белохвостиковым.
При этом Володя утверждает, что именно тогда увидел меня впервые - я маячила где-то в коридорах посольства. Так вот, встретившись в аэропорту, папа предложил довезти Наумова до дома. Так они пообщались еще раз, более близко, чем тогда, в Стокгольме. Когда родители узнали, что мы собираемся пожениться, восприняли это известие удивительно спокойно, без возражений. Примерно через год мы с Володей расписались, но нам было не до медового месяца - начался подготовительный период нашего первого совместного фильма «Легенда о Тиле», где я играла Неле.
- В то время вы уже ждали ребенка?
- Я скрывала это до последнего дня, скорее всего, из суеверных соображений. О том, что я жду ребенка, знали только мама. папа, бабушка и Володя. Даже Володин постоянный соавтор Александр Александрович Алов ничего об этом не знал. И когда Володе сообщили из роддома о рождении дочки, он тут же радостный позвонил Алову: «У меня дочь родилась!» В ответ повисла пауза, видимо, Алов пытался осознать услышанное, а потом спросил: «От кого?»
Мы с Александром виделись буквально за несколько дней до родов, но он не заметил моего интересного положения - дело было зимой, и я носила свободную шубку. А уже через три недели после рождения Наташи я вышла на съемочную площадку. Потом нам пришлось уехать в экспедицию в Ригу, оставив дочку с моей мамой. И все деньги, которые я получала за съемку, «съедали» междугородные переговоры с мамой - я хотела знать, как там Наташенька.
-Алов и Наумов всегда работали вместе. У вас, как у молодой жены, не возникало ревности, что муж слишком много времени проводит не с вами?
- Никогда. Сотрудничество Володи с Александром Аловым было удивительным по гармонии и взаимопониманию. Хотя, на мой взгляд, они существовали автономно и. в принципе, могли бы работать порознь. Но две эти глыбы составляли единое целое. Меня восхищала многолетняя дружба Володи и Александра. Они могли вместе работать целый день, а вечером, придя домой, созванивались и подолгу что-то еще обсуждали.
Вообще, с тех пор как я узнала Володю, мир для меня будто открьлся заново, я приобгци-лась к тому, что он. человек старше меня, знал и любил. Например, он познакомил меня с Евгением Евтушенко, Тонино Гуэррой. Федерико Феллини и Джульеттой Мазиной. да что перечислять, он мне целый мир подарил. С ним я впервые увидела Володю Высоцкого в спектакле «Гамлет», после которого он подвозил нас домой на своей машине.
- Правда ли, что Высоцкий, с которым вы играли в «Маленьких трагедиях», посвятил вам стихи, которые вы никому не показываете?
- Когда режиссеры Михаил Швейцер и его жена Софья Милькина снимали «Маленькие трагедии», я жутко простудилась, и моя героиня Донна Анна говорила примерно таким же низким с хрипотцой голосом, как Дон Гуан -Высоцкий. Вся съемочная группа падала от смеха, когда я произносила слова в кадре.
А меня просто лихорадило от высокой температуры. Я отлеживалась в гримерке, а Софья Милькина отпаивала меня травяным чаем из термоса. Володя Высоцкий, видимо, чтобы как-то меня поддержать, поднять настроение, пришел в гримерку и прочитал свои новые стихи. Я их тогда не запомнила, но попросила его записать. Он пообещал, а через несколько дней улетел с театром на гастроли в Париж, потом еще какие-то хлопоты... Так и не успел. Премьера «Маленьких трагедий» на телевидении прошла в июле 1980 года, всего за несколько дней до смерти Володи.
Единственное, что я помню из тех стихов: «А Донну Анну я называл Наташей». Он был человек очень открытый, фонтанирующий, настоящий артист и художник. В то время путь в кино ему был практически закрыт - сценарии, которые писались для него, отдавались другим актерам, его не утверждали на роли. Он все это знал и очень переживал. Швейцер и Милькина бились три месяца, чтобы именно Высоцкому разрешили сыграть Дона Гуана. И когда его утвердили, Володя радовался как ребенок, это было для него таким счастьем - играть. Я не знаю ни одного современного актера, который бы так открыто радовался полученной роли.
- Тем не менее вам от ролей приходилось отказываться. Не жалели потом?
- Душа не лежала к тому материалу, который предлагали. К счастью, я могла себе позволить выбирать и ждать. Актрисе нельзя быть всеядной, соглашаться на любые предложения, лишь бы не исчезнуть с экрана. Как говорил Герасимов: «Надо проснуться после премьеры и мочь жить дальше», чтобы стыдно не было. Конечно, неверный шаг - это тоже шаг. но он не приведет тебя вперед. Кроме того, я всегда считала, что принадлежать надо одной роли, как одной любви, и поэтому никогда не снималась одновременно в двух картинах.
Зато с нежностью отношусь к каждой своей работе. Я снималась только в тех картинах, которые мне чем-то были близки. Думаю, что и муж, снимая меня, тоже ничего не делал «против» себя самого. Я играла во всех его фильмах, с тех пор как мы вместе. Когда меня приглашали другие режиссеры, он безропотно отпускал меня, но при этом я постоянно за ним ходила, советовалась. А он молчал, никогда не вмешивался в чужую работу.
- Когда вы снимались в фильмах своей дочери, то вмешивались в процесс, давали советы?
- Боже упаси. Человеку надо дать самому понять, что он может. Наташа прошла этот путь сама, начиная от выбора актеров, переговоров, проб, вплоть до npoушна фильма. Володя, будучи продюсером Наташиного дебюта «Год лошади: созвездие Скорпиона», ни разу не появился на съемочной площадке, ничего ей не говорил, а просто как продюсер отсматривал снятый материал.
Я играла в этом фильме главную героиню, но не чувствовала, что работаю со своей дочерью, потому что на площадке видела грамотного и требовательного режиссера. В каких-то ситуациях Наташа вела себя довольно жестко, и я ловила себя на мысли, что сама бы так не смогла, дала бы слабину.
Пройдя самостоятельно через процесс создания игровой картины. Наташа почувствовала в себе силу и теперь уже закончила новый фильм по сценарию Александра Кабакова и Владимира Наумова «В России идет снег». А сейчас у нее с отцом новый проект.
- Наташа сама решила работать в кино?
- Да, это был ее выбор. Наташа с детства видела изнутри жизнь артистов и с самого начала знала, что кино - жесткая и трудная даже не профессия, а жизнь.
- При такой независимости и самостоятельностии насколько часто и тесно вы общаетесь всей семьей?
- Вообще, мы не теряем связи друг с другом с другом, всегда в курсе того, что происходит с каждым. Мне вспомнился такой момент: прилетаю с фильмом «У озера» в Японию, вхожу в номер отеля, и тут же раздается телефонный звонок. Снимаю трубку - папа: «Ну как долетела? Все нормально?» Оказывается, он уже по своим дипломатическим каналам узнал мой номер в гостинице. Так и в нашей с Володей семье связь друг с другом непрерывная. Мы в течение дня созваниваемся просто так, без всякого повода, интересуемся делами друг друга. Мы с Володей это в шутку называем «проверкой на дорогах».
Но не так давно к нам в семью пришло горе -друг за другом ушли из жизни мой младший брат и мама. Николай не был женат, жил с мамой, правда, по своей дипломатической службе часто уезжал в командировки. Он скончался скоропостижно. за секунду. Ему было 50 лет. Маме, которой шел уже девятый десяток, я не сообщила, избавьте ее от переживаний». И я почти год врала, что Коля в отъезде. До сих пор не могу себе этого простить. Но кто знает, может быть, именно благодаря неведению продлилась ее жизнь? Так и ушла мама, не узнав, что Коля уже там, ждет ее. Хотя, мне кажется, она все понимала.
Когда не стало мамы и брата, мир показался мне пустым. Конечно, Володя и Наташа, и даже маленький Кирюша помогали мне, как могли. Кирилл, кстати, успел очень привязаться к бабушке, и она его искренне полюбила.
- Вы довольно давно опекаете детишек-детдомовцев ?
- Уже почти десять лет существует фестиваль «Я и семья» - мы показываем фильмы в детских домах, общаемся с детьми. Для меня это не разовая акция, а уже стало образом жизни - приезжать и помогать чем могу. Началось с того, что мы привезли в детский дом какой-то фильм, и расстаться с этими детьми я уже не смогла. Такой боли и горя в глазах нет ни у кого на свете. Эти дети смотрят на любого, даже случайного, человека, который появляется здесь, и ждут только одних слов: «Пойдем со мной».
Причем они живут в детском доме даже лучше, чем когда-то с родителями, - накормлены. одеты, обуты, никто их не бьет. Но всем им не хватает самого главного - мамы и дома. И я эту тоску очень даже понимаю, потому что когда жила с бабушкой, то очень-очень тосковала по маме, мне не хватало именно родительской любви, чтобы обнять маму, что-то ей рассказать.
- Как вы выделили из других детей именно этого мальчика - Кирилла?
- После очередного творческого вечера в детском доме ко мне подошел совсем маленький, трехлетний мальчик и сказал: «Тетенька, у всех есть крестики, а у меня нет. Подарите мне, пожалуйста». И все. сердце мое остановилось, я почувствовала - это мой ребенок. Если честно, я много раздумывала над усыновлением - стоит ли это делать или нет, сколько надо пройти инстанций, сколько собрать документов, к тому же у нас с Володей возраст... Порой просто руки опускались, думала, может, и не стоит ничего затевать, нервы только трепать.
Но в такие минуты отчаяния у меня перед глазами появлялась картина: маленький мальчик в вытянутых на коленках колготках уходит от нас по длинному детдомовскому коридору. И в его удаляющейся спинке такая безнадега и обреченность. Он не вешался мне на шею. не просил никаких подарков - машинок, шоколадок, видеоигр - ему нужен был только крестик. Кажется, в свои три года он не надеялся уже ни на что. И я поняла, что если не заберу его оттуда, то мне всю оставшуюся жизнь будет стыдно перед самой собой.
- Кирилл вас мамой называет?
- Да. Это произошло в день, когда он переехал к нам в дом. Когда мы с Володей приехали за Кирюшей в детдом, он уже стоял у входа, держа в руках маленький пакетик со своими документами. А когда мы зашли в квартиру, дверь захлопнулась, и я сказала, что все, теперь мы дома, он вдруг обнял меня, прижался всем тельцем и прошептал: «Мама». А вечером и Володю стал папой называть. И про Наташу говорит: «Где сестра?», «Сестра сейчас на съемках, натуру выбирает», «У сестры дома ремонт...»
- Вы знаете настоящий день рождения Кирилла?
- Нет, к сожалению. Когда Кирюшка появился в детском доме, в его документах поставили условную дату. Мне бы очень хотелось узнать, например, под каким знаком Зодиака он родился, чтобы сопоставить, что у него по звездам с нами совпадает. Но это уже невозможно. А ведь точно что-то совпадает, потому что он настолько в нашу семью влился, настолько все сошлось внутренне и даже внешне в каких-то привычках, жестах - неспроста все это.
Я никогда не расспрашивала Кирюшу о прежней жизни, не хочу причинять ему боль, теребить маленькое сердце. И так понятно, что жизнь сильно ударила его в самом начале. Наверное, он что-то помнит, но не говорит. Я думаю, у него есть своя закрытая сфера, в которую я не вправе вторгаться. Надо дать человеку время, чтобы отпустить свое прошлое. Я знаю одно -из той жизни Кирилл ушел навсегда.
- Вам не понадобилось обращаться к детским психологам, и вопросы наследственности вас не слишком волнуют?
- Нет Я считаю, лучших психологов. чем любящие родители, на свете не существует. Никто, кроме самых близких людей, не в силах помочь ребенку. Особенно в такой ситуации, как наша. Да и нет у нас с Кирюшкой никаких проблем. Сейчас он уже школьник, учится во втором классе. Он нормально развивается: в пять лет уже читал, причем большие, толстые книжки, считал, писал буквы. Очень хорошо рисует и лепит. И постоянно что-то изобретает: то лазер, то ракету. «Мама, я сейчас сделаю ракету, и мы с тобой и с папой полетим на остров. Еще не знаю на какой, но мы найдем». Когда спрашиваю: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» - говорит: «Изобретателем».
Вообще, фантазий у Кирюши миллион. Да, он может сказать, что не хочет сейчас читать или что-то делать, но тут же добавит. что сделает это позже. Никогда не канючит, не плачет, ни на чем не настаивает, ничего не вьшрашивает, как это водится у детей. При этом очень коммуникабельный, контактный, со всеми находит общий язык. Вообще он особенный. А что касается наследственности, я уверена, что в мире очень мало нерешаемых проблем.
В картине «У озера» герой Шукшина говорил: «В жизни все можно победить». Я спрашивала его: «Все-все-все?» Он хитро на меня смотрел, и говорил: «Все-все-все. Кроме смерти». Я тоже думаю, что со многими сложностями можно и нужно бороться. Все просто: любимых людей мы не имеем права отпускать душой и сердцем. И пока эта связка существует, все будет хорошо.
Беседовала Ольга Лунькова
