Уже в детстве, Феликс отличался необычайной страстностью. Соратники по партии вспоминали: Дзержинский загорался мгновенно. Он буквально всего себя отдавал делу, которое ему поручали, - будь то борьба с врагами революции, спасение беспризорников или восстановление железных дорог.
Так было всегда. Первые порывы детской эмоциональности были выдержаны в духе крайнего национализма и католицизма (что вполне естественно, учитывая настроения, царившие в польском обществе того времени). Впоследствии Дзержинский вспоминал: «Будучи мальчиком, я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей». А брату он однажды заявил: «Если я когда-нибудь приду к выводу, что Бога нет - пущу себе пулю в лоб».
Однако очень скоро маятник качнулся в обратную сторону. Феликс уходит от «детских заблуждений», становится атеистом и марксистом. Уже в 19 лет он бросает учебу - и посвящает себя революционной борьбе. Начинается конспиративная работа, антиправительственная агитация. А за ними, как водится, аресты, тюрьмы, ссылки.
Тяжелее всего дался Дзержинскому разрыв с семьей. Матери уже не было в живых, а вот братья и сестры отреклись от своего родственника, «предавшего польское дело». Но Дзержинский ни разу не усомнился в своем выборе.
Дзержинского называли «идеальным товарищем», «рыцарем революции». Не известно ни единого случая, когда Феликс выбрал бы свой, «шкурный» интерес в ущерб соратнику по борьбе. И тому есть множество примеров.
В 1905 году в местечке Пулавы революционеры спасались от казачьего разъезда. Впереди тупик и забор. Дзержинский подсадил сначала одного беглеца, потом второго. Сам перемахнул через забор последним - хотя сильно рисковал быть избитым казачьими нагайками.
В том же 1905-м нелегальную сходку в лесу под Варшавой накрыли царские отряды. Увидев приближающихся солдат, Феликс сказал друзьям: «Давайте мне все нелегальное, что у вас есть, - мне терять нечего». И при аресте всю вину взял на себя. В Седлецкой тюрьме его содержали вместе с революционером Андреем Росолом, умиравшим от чахотки. Дзержинский каждый день выносил товарища на спине на прогулку в тюремный дворик.
Скрываясь за границей от царских жандармов, Дзержинский колебался: можно ли посещать музеи, когда миллионы людей страдают, а тысячи - томятся в тюрьмах и ссылках? В конце концов, стремглав выбежал из Дрезденской картинной галереи, так и не закончив осмотр. Совесть замучила!
Кристальная чистота Дзержинского вызывала уважением даже у его врагов - сотрудников полиции. Вдобавок, он никогда не участвовал в экспроприациях (ограблениях «на нужды революции»). Немногословный, неподкупный, «железный». К слову, его прозвище «железный Феликс» связано вовсе не с жестокостью по отношению к врагам (как зачастую трактуют сейчас), а с твердостью по отношению к самому себе, к своим принципам.
Владимир Орлов, сотрудник царской полиции, уже в эмиграции вспоминал, как в 1912 году несколько раз допрашивал Феликса: «Я встречался с сотнями революционеров и большевиков, но с такими людьми, как Дзержинский - всего лишь дважды или трижды».
Юный Феликс нравился женщинам. Его, как сейчас говорят, «энергетика» и утонченный, аристократический облик привлекали внимание. Однако Дзержинский дистанцировался от соблазнов. Женщина для него - не столько любовница, сколько единомышленница, соратница по борьбе.
Первую свою «революционную» любовь Феликс встретил в 1898 году в Нолинске (под Вяткой), где отбывал ссылку. Избранницу, тоже ссыльную, звали Маргарита Николаева. Ей 25, ему - 21. Они даже подумывали пожениться, но не сложилось. Дзержинского отправили еще дальше - в селение Кайгородское, откуда он потом бежал. В 1901 году Маргарита, уже вышедшая на свободу, написала Феликсу. Признавалась, что по-прежнему любит его и готова связать с ним жизнь. Вот только он был уже не готов.
В его жизни появилась новая женщина - Юлия Гольдман. Это была настоящая революционерка - без тех «буржуазных пережитков», которые так раздражали Дзержинского в Николаевой. К примеру, Марго любила Тургенева. Он не мог этого принять. Как можно восхищаться писателем, который проповедует «созерцание» и «философствование», а не активные действия по изменению скверной окружающей действительности?!
Гольдман «философствовать» не любила - и Дзержинский с радостью представлял ее всем как будущую жену. Увы, вмешался злой рок семьи Дзержинских - туберкулез. В 1904 году он свел в могилу и Юлию.
Лишь третья попытка обрести семейный очаг завершилась удачей. В 1905 году Дзержинский познакомился с полькой Софьей Мушкат. Но почти сразу после свадьбы, в декабре 1910-го, беременную Софью арестовали. Их сын Ян появился на свет в тюрьме, где Софья томилась в ожидании приговора. После родов женщину отправили в Сибирь на вечное поселение.
Чуть позже схватили и Феликса. Таких как он уже не ссылали: слишком мягкое наказание. Его ждала каторга. Вновь супруги встретятся лишь спустя много лет - после революции 1917-го. Итак, настал 1917 год. В декабре создается Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Дзержинского назначают ее руководителем. Он пробудет на посту главы советской политической полиции вплоть до своей смерти в июле 1926-го.
Параллельно партия время от времени бросала Феликса на другие «проблемные» участки: борьбу с детской беспризорностью, восстановление железнодорожного транспорта и т.д. Слишком большая нагрузка для одного человека - ведь Дзержинский никогда не работал «вполсилы».
Врачи рекомендовали ему щадить себя: поменьше работать, почаще отдыхать. Но разве это про «железного Феликса»? В итоге туберкулез и изнурительный режим сделали свое черное дело. Посмертная судьба Дзержинского сложилась примерно так же, как и у остальных советских вождей. Период полного отрицания и даже глумления начала 1990-х сменился более спокойным, взвешенным отношением.
Дзержинский стоял у руля спецслужб в эпоху, когда еще можно было оставаться «романтиком революции». Его преемниками будут люди уже совсем иного склада. Это или беспринципные карьеристы (как Ягода или Берия), или почти что маньяки (как Ежов), или просто-унылые скучные бюрократы.
