Обаяние, тонкий, ироничный юмор, улыбка с тенью грусти - таков был Андрей Миронов. Миллионы девушек мечтали о нем и ревниво следили за его романами с актрисами.
Баловень судьбы, любимец женщин, всенародный кумир. Он улыбался с экранов и обложек. Его обожали, в него влюблялись - безоглядно, беззаветно. И он влюблялся, и заводил романы с самыми красивыми женщинами страны. Женщинам льстило его внимание, кружило голову, и каждая непременно хотела затмить остальных, стать единственной в его жизни. Ничего удивительного. Друзья вспоминали, что Миронов «словно праздничный фейерверк разгонял сумерки, и будни приобретали сказочные очертания». Сын актеров, он и родился почти на сцене.
Родители его - Мария Миронова и Александр Менакер - встретились в Московском театре эстрады и миниатюр в 1939 году. У обоих уже были семьи. На летних гастролях в Ростове-на-Дону неожиданный роман вскружил головы обоим. На четвертый день внезапно вспыхнувшей страсти Мария написала мужу письмо о том, что расстается с ним. «И вы садитесь, пишите то же своей жене», - велела Менакеру.
Так и возникла легендарная актерская династия. А в положенный срок, 7 марта, однако родители указали в качестве даты рождения 8-е, в 1941 году родился сын Андрюша. Схватки у Марии Владимировны начались прямо во время спектакля. На скорой ее увезли в роддом имени Грауэрмана. В этих же стенах спустя тридцать с лишним лет появится на свет продолжательница династии Мироновых - Маша Миронова.
Александр Семенович Менакер был человек с сильным характером, но деликатный и с большим чувством юмора. Мать, Марию Владимировну, Андрей боготворил и побаивался: ее холодная вежливость и резкий характер со временем отвадили от нее многих друзей и знакомых. Кроме того, дом Мироновых славился доведенной до педантизма привычкой к порядку.
Вернувшись осенью 1958 года с гастролей, Мария Владимировна Миронова узнала, что сын поступил в Щукинское училище, которое и окончил спустя четыре года с красным дипломом. Труппа Театра сатиры приняла Миронова без раздумий, а тем же летом он уже снимался в кино. И на съемках влюбился в Наталью Фатееву.
Как же она хохотала, когда узнала, что день его рождения приходится на 8 Марта!
То есть на свет-то он появился седьмого, поздно вечером. Но родители перевели стрелки часов вперед - подарок всем женщинам страны от артистов Мироновой и Менакера. Андрей сам рассказал Фатеевой эту историю в Крыму на съемках фильма «Три плюс два». И о первых в своей жизни штанах, пошитых из алого генеральского башлыка мужа Лидии Руслановой, как бы невзначай помянул. И о том, как дядя Леня - Леонид Утесов, - приметив золотой хохолок на андреевой макушке, сказал: «Этого мальчика при рождении Господь в темечко поцеловал».
Рассказал вроде бы в шутку, но неспроста: мол, обрати внимание, я не такой, как все. Мальчишеское тщеславие. Он ведь и был мальчишкой - 20 лет. Только-только отыграл выпускной спектакль в Щукинском училище, только-только сыграл - и неудачно - в фильме «А если это любовь?». Наташа была значительно старше, звезда, красавица, с очень запутанной личной жизнью. В ее жизни уже случился драматический развод с Владимиром Басовым, подрастал трехлетний сынишка, сотрудники Министерства культуры добивались ее благосклонности, числился даже космонавт в женихах...
Но Андрей был так влюблен и настойчив, а закаты в бухге Парадиз так романтичны. Он приносил ей в номер розы в огромных садовых корзинах. Вечером в таких же корзинах доставляли бутылки с новосветским шампанским: «Артистке Фатеевой от самого преданного почитателя ее красоты и таланта». Рассказывают, что мать его, Мария Владимировна, узнав об этом, понимающе усмехнулась: «Экое купечество! Это из него прадед Иван попер. Ухарь тамбовский! Широкой души был человек». Однако же позвонила сыну и строго отчитала.
Влюбленные стали назначать свидания в шаляпинских пещерах, подальше от чужих глаз. Дорожный гравий оставлял черные полосы на белых Наташиных туфлях. Андрей забирал их к себе в номер и чистил молоком. «Да ты и впрямь подарок! - говорила Наташа. - Предназначался всем женщинам, а достался мне?» Возможно, так бы оно и вышло, если бы не случай - нелепый, почти анекдотический. По возвращении со съемок Андрей решительно объявил родителям, что хочет представить им свою будущую жену. И неожиданно получил благосклонное разрешение привезти ее в Пахру, на дачу.
На смотрины Наташа поехала с сыном, чтобы сразу расставить все точки над «и». Дача оказалась роскошная. На участке голубые кремлевские ели, цветочные куртины, дорожки, посыпанные просеянным песком. Мария Владимировна порядок блюла строго, и вкус у нее был отменный. Домик, как декорация к «Синей птице»: красные ставни, занавески, в столовой - расписной лаковый буфет со старинными шкатулками, на диване шелковые подушки, на стенах вышитые бисером иконы. Маленький сын Фатеевой смотрел на мироновские богатства круглыми от восхищения глазами и вдруг, обернувшись к маме, громко спросил: «Мама, теперь все это будет наше?»
Наташа захохотала. Мария Владимировна переменилась в лице. А на Андрея было больно смотреть. Он понял, что мамин приговор окончателен и обжалованию не подлежит. Какое-то время они с Наташей еще встречались, прежде чем Фатеева вышла замуж за космонавта Егорова. Тогда-то она и познакомила своего бывшего жениха с его будущей женой, Ларисой Голубкиной: «Не теряйся, Ларка. Прямо для тебя мальчик: умница, хороших кровей, ухаживает красиво. Очень чистоту любит. И маму. Давай, начинай роман!»
Роман у них получился смешной. Андрей ухаживал легко, весело. Его всегда отличала моцартовская легкость - это отмечали все дамы Театра сатиры. И уже через две недели после знакомства Миронов предложил: «Ларка, будь моей». - «Как это?» -«Будто ты не знаешь? Я жениться на тебе хочу. Но не могу же я брать кота в мешке! Надо проверить, подходим ли мы друг другу». Голубкина отбивалась, смеясь: «Не могу. У меня папа военный, офицер, меня родители в строгости воспитали. До свадьбы - ни-ни!»
На следующий день Андрей приехал к ней с полной корзинои цветов: «Выходи за меня замуж!» - «Не хочу». - «Все хотят, а ты не хочешь?» - «Но мы ведь не любим друг друга?» - «Ничего, потом полюбим». - «Вот потом и приходи». «Потом» растянулось на целых десять лет... А спустя два года после того шуточного разговора с Ларисой Голубкиной Андрей встретил Таню Егорову. Дело происходило на гастролях в Риге. Играли спектакль «Над пропастью во ржи» по Сэлинджеру. Буквально за два часа до начала режиссер Шатрин ввел в спектакль новенькую актрису Татьяну Егорову. Миронов играл Холдена, а ей предстояло выйти в роли Салли Хейс.
«Салли, Салли, я влюблен в тебя как ненормальный». Он повторил эту фразу трижды, совсем не по тексту. Сжал ее запястья так, что она едва не закричала от боли. Но ответила спокойно, как и подобает рассудительной девочке Салли:
- Чего же ты хочешь?
- Вот какая у меня мысль. У меня есть немного денег. Будем жить где-нибудь у ручья. Я сам буду рубить дрова. А потом, когда-нибудь, мы с тобой поженимся, и будет все как надо...
Они не поженились. Но с этого дня и до самой его смерти - на той же сцене Рижского оперного театра - были вместе. Любовная драма длиною в двадцать лет со множеством антрактов, во время которых главный герой успел дважды жениться и стать отцом. С богатыми декорациями: московские квартиры, питерские мосты, Рижское взморье, улицы Праги. С толпой действующих лиц: друзья, враги, завистники, родственники. Со стихами, песнями и танцами. С настоящей, не бутафорской кровью из разбитых носов и разбитых сердец. И обязательным трагическим финалом.
Когда Андрея не станет, Таня оставит театр, построит дом у ручья и будет рубить дрова. Все, как он просил. А еще напишет книгу «Андрей Миронов и я», которая наделает много шуму. Кто-то восхитится ее вызывающей откровенностью, кто-то обидится. Одна из бывших пассий, теперь уже совсем немолодая женщина, в беседе с журналистом скажет: «Она хитрая - эта Танька. И жадная. Хочет каравай целиком в рот запихнуть». «Какой каравай?» - не понял журналист. «Ну, в смысле, Андрюшу Миронова. Будто бы он только ее одну любил, будто бы она была главной женщиной в его жизни. Об этом и книгу свою написала. Да если каждая из нас по книге напишет, это ж Всемирная библиотека получится!» К счастью, книги пишут не все. Как и не обо всех.
Первый раз Миронов женился на Кате Градовой, той самой «радистке Кэт». Она только что снялась в главном своем фильме, и ее переход из Театра Маяковского в Театр сатиры ревниво, с пристрастием обсуждался за кулисами: красивая девочка, лицо нежное, белоснежное, умеет себя подать. А уже через неделю понеслись слухи: «Андрюша Миронов сделал этой новенькой предложение».
Мария Владимировна известие о женитьбе сына приняла без энтузиазма, однако особенно не противилась. Все-таки сыну уже тридцать лет. Он - знаменитость. Поклонницы дежурят у подъезда круглосуточно: «Ах, Андрюша, ах, Миронов, вот вам лоб мой на ветру. Распишитесь - ваш автограф я вовеки не сотру!» Блицроманы с актрисами, балеринами... А Катя, кажется, неплохая девочка, из приличной семьи...
Татьяна Егорова потом в своей книге напишет, будто бы Миронов женился лишь для того, чтобы отомстить ей. Приревновал к сценаристу Шлепянову, метался в ярости и споткнулся взглядом о Катю Градову. Будто бы вместо нее мог быть кто угодно другой. В конце концов, совсем не важно, обо что ты ударился, важно, что больно.
А Андрею было больно. В день свадьбы он звонил Тане и кричал, плакал в трубку: «Я не хочу, не хочу! Я сейчас к тебе приеду!» У Кати Градовой своя версия: любовь с первого взгляда, удар молнии, неумолимое притяжение двух сердец. Их развод был страшной трагедией для Андрея. Они бы никогда не расстались, если бы гордости в ней было чуть поменьше, а хитрости чуть побольше. Но она такая, какая есть, и поэтому не смогла простить. За что именно ей следовало прощать Андрея, Катя рассказывать не хотела.
Нет никаких оснований верить одному и не верить другому. Поэтому обратимся к фактам: осенью 1971 года Андрей Миронов и Екатерина Градова поженились. Весной 1973 года у них родилась дочь, которую в честь бабушки назвали Маша, Мария Андреевна Миронова. А еще через год Андрей вернулся к родителям. Тогда и пришла пора вспомнить о давнем, шуточном предложении руки и сердца, которое Андрей сделал Ларисе Голубкиной. За последующие десять лет он повторял его три раза. Мама, Мария Владимировна, потенциальной невестке была рада: девушка самостоятельная, известная, из хорошей семьи. Да и замуж она выходить отказывалась, долгие годы оставаясь для Андрея «запасным аэродромом» и почти официальной невестой.
И вот спустя десять лет после первого предложения Андрей снова появился на пороге дома Голубкиной. Без цветов, но с финским унитазом (страшный дефицит по тем временам), зеленым кожаным креслом и старинной лампой. «Ну что, Ларка, будем семью делать?» Иная бы обиделась. На этот дурацкий унитаз, на неромантичный глагол «делать». Но только не Лариса, которая к тому времени уже пережила одно скоропостижное замужество и растила маленькую дочь. Она знала, что счастье - птица пугливая и не выносит бешеной страсти и хлопанья дверьми. «Будем строить!» - ответила Голубкина.
Но ей было трудно. Она, к примеру, совсем не умела пить. Выпьет бокал вина, и сразу температура под сорок. Такая странная реакция организма. А у них едва ли не каждый день - гости. По случаю и вовсе собирались застолья человек на двадцать-тридцать. Ширвиндт приходил, Горин, Марк Захаров, Кваша, Аркаша Хайт... Андрюша был хлебосол и очень гордился своей хозяйственной женой. Но вместе с тем нередко бывал жесток. Мог накричать из-за пустяка: что-то убрать не успела, полотенца вовремя не сменила.
Не важно, что устала: столовое серебро должно сверкать, скатерть накрахмалена, салфетки в кольцах. При всей своей моцартовской легкости в отношениях с людьми, во всем, касающемся мира материального, он был педантичен, даже зануден. И уж совсем неожиданно оказался очень принципиальным отцом. Младшую Машу, приемную дочь, воспитывал в строгости. О воспитании детей у Андрея были достаточно суровые представления, вынесенные из родительского дома. Мария Владимировна Миронова «сюсюканства» на дух не выносила.
Всех этих домашних концертов юных дарований со скрипочками, с декламацией стихов, всего того, что обычно тешит родительское тщеславие и безмерно докучает гостям. Вот и Андрей так считал: место детей, когда приходят гости, - в детской. Лариса Голубкина рассказывала, что поначалу ее обижала подобная строгость к дочери. Однако терпела. Потом уже поняла: прав был Андрей. В самом деле, бог весть чего наслушается ребенок в компании нетрезвых артистов! «В доме он был художественным руководителем, а я - исполнителем без права голоса.
Если я проявляла какую-то инициативу, он злился», - вспоминала Голубкина. А что же любовь? Без нее вряд ли обошлось, если все четырнадцать лет, что они прожили вместе, Лариса с замиранием сердца караулила возвращения Андрея на рассвете. И случалось такое нередко. У него по-прежнему частенько возникали романы. Что поделаешь - артистический темперамент не выносит однообразия. Она все понимала и потому не упрекала, когда под утро он вплывал в дом в облаке хмеля и чужих духов. «Привет», - говорила она и открывала окно. Облако улетало, а он оставался.
В августе 1987 года все действующие лица этой драмы, не сговариваясь, собрались на Рижском взморье. Жены - бывшая и настоящая, обе дочери - родная и приемная, и вечная его невеста, и мама, и какие-то подруги, поклонницы. Все его женщины вдруг оказались в одно время в одном месте. Андрей вышел на сцену Рижской оперы в образе Фигаро. Играли конец второго действия. «Я ей нравлюсь больше, граф! Теперь она оказывает предпочтенье мне!» Договорив, он пошатнулся и стал медленно опускаться на пол. Граф Альмавива, пренебрегая логикой мизансцены, подхватил его на руки. Дали занавес.
Кажется, мало кто из публики понял, что произошло. От растерянности кто-то принялся неуверенно аплодировать. Зал подхватил. Миронов был без сознания. Александр Ширвиндт потом вспоминал, что всю дорогу до больницы Андрей шептал слова из последнего монолога Фигаро. В рижскую больницу срочно приехал отдыхавший в Юрмале знаменитый нейрохирург Эдуард Кандель, из Москвы был вызван еще один известный нейрохирург. Однако медицина оказалась бессильной. Утром 16 августа Андрея Миронова не стало.
