Ингрид Бергман

Ингрид Бергман — биография

Ингрид Бергман - шведская и американская актриса. За время ее актерского творчества была награждена 3 раза премией: "Оскар". В детстве будущей актрисе пришлось нелегко: в трехлетнем возрасте потеря матери, затем, через 10 лет умирает ее отец. Лишенная родительского тепла тепла девочка все же не утратила веру в себя.

Детство и юность, семья

Ингрид Бергман появилась на свет 29 августа 1915 г. в Стокгольме в шведско-немецкой семье. Бедный шведский художник Юстус Самуэль Бергман и девушка из немецкого буржуазного круга Фридель Адлер, приехавшая из Гамбурга в Стокгольм на лето, начали встречаться вопреки запретам ее семьи. Чувства молодых были настолько серьезны, что влюбленные решились обвенчаться втайне. Чтобы скрыть женитьбу от родителей, Фридель днем носила обручальное кольцо на цепочке, а по вечерам - на пальце.

Однажды секрет все-таки раскрылся, и родители заставили девушку бросить молодого человека, но ее любовь осталась непоколебима. Юстусу нужно было доказать, что он сможет достойно обеспечивать семью, и он открыл фотомагазин на престижной стокгольмской улице Страндвеген, где проявлял фотографии, раскрашивал их, продавал фотоаппараты, а также работал художником. Когда дело наладилось, - а на это ушло семь лет, - влюбленные поженились.

Молодая пара мечтала о детях, но их первенец погиб при родах, а второй ребенок умер спустя неделю после рождения. И только через семь лет, 29 августа 1915 года, тридцатилетняя Фридель и сорокачетырехлетний Юстус стали родителями здоровой девочки, которую назвали Ингрид.

Увы, семейная идиллия длилась недолго: спустя три года Фридель умерла от неустановленной болезни. Юстус Бергман взялся за воспитание малышки самостоятельно. Заботливый и любящий отец, он выполнял самые невероятные капризы дочери, которых, надо сказать, было немало. Ингрид росла ребенком с удивительно развитым воображением - она постоянно что-то придумывала, изображала принцев и принцесс, а порой даже представляла себя в роли уличного фонаря или цветочного горшка.

Однажды девочка решила стать щенком - взяла импровизированный ошейник и пошла просить отца вывести ее на прогулку. Юстус хотел было отказаться, однако вошедшая в роль Ингрид столь упорно терлась о его ноги и скулила, что ему пришлось одеть на дочь ошейник и отправиться на улицу. Прохожие изумлялись, а девочка с гордостью бежала на четвереньках, останавливалась рядом с кустами, задирала ногу - и была вне себя от восторга!

Представления Юстуса о том, каким должно быть хорошее образование, сводились к следующему: учиться нужно, только чтобы освоить счет и письмо, всё остальное - пустая трата времени, ведь в жизни наука не имеет применения -не то, что музыка. У него была мечта - сделать Ингрид звездой оперы. Но на постоянные призывы отца бросить школу и усиленно заняться музыкой девочка удивленно отвечала, что никак не может этого сделать, ведь именно образование - ключ к успеху. Несмотря на эти разногласия, Ингрид обожала отца и ненавидела, когда ей приходилось отправляться в Германию, чтобы повидаться с родственниками по материнской линии.

В доме бабушки и дедушки ее вынуждали подчиняться строгим правилам и следовать дисциплине. К примеру, как-то Ингрид бросила вещи на стул и легла спать, а ночью ее разбудила бабушка и приказала аккуратно сложить всю одежду, вычистить обувь и только тогда разрешила лечь в постель. Однако жесткие меры воспитания дали свои плоды: с тех пор у девочки на всю жизнь выработалась привычка к порядку и чистоте.

Когда девочке исполнилось двенадцать, у Юстуса обнаружили рак желудка. Отчаявшийся отец как мог пытался объяснить дочери, что скоро его не станет. Он таял на глазах, худея день за днем. Больше всего Юстус не хотел, чтобы Ингрид видела, как рак отнимает у него жизненные силы, поэтому принял решение уехать в Германию, оставив дочь с одной из своих сестер, Эллен. В качестве спутницы с ним отправилась гувернантка Грета Даниэльсон, помогавшая по хозяйству и ухаживавшая за девушкой.

Грета была вдвое младше Юстуса, но они искренне любили друг друга. Ингрид радовалась за отца, ведь все эти годы ему так не хватало женской заботы и внимания; она совсем не ревновала, а даже наоборот испытывала симпатию к Грете. Зато набожные родственники как могли осуждали порочную связь и при каждом удобном случае поносили обоих - Юстуса и Грету.

После смерти отца двенадцатилетняя девочка осталась жить в доме тети Гульды и дяди Отто, брата Юстуса, у которых было пять своих детей. Ингрид отдали в лицей, что весьма ее удивило: обучение здесь было самым дорогим в Стокгольме.

Школьные годы стали настоящим испытанием для «неловкой» Ингрид, как называл ее дядя Отто. Девочка была ужасно застенчивой, и каждый раз, когда кто-то обращался к ней или ее заставляли отвечать урок, ее лицо приобретало ярко-пурпурный оттенок и она не могла произнести ни слова. Периодически от нервных переживаний у Бергман распухали пальцы, веки и губы, однако после курса лечения эти проблемы исчезли.

Между тем если в повседневной жизни Ингрид оставалась незаметной серой мышкой, то на сцене она превращалась в прекрасного лебедя. Забывая весь свой страх и волнение, девушка с чувством декламировала наизусть строки произведения, прочитанного всего один раз, что вызывало неизменный фурор. Окружающие не могли взять в толк, как такой скромнице удается перевоплощаться в искрометную артистку, стоит ей лишь дать волю фантазии. А сама Ингрид тем временем молилась только об одном: играть на сцене. Та самая Грета, которую любил отец Ингрид, сделала для Бергман памятный подарок.

Женщина обладала притягательной внешностью, ее нередко снимали для рекламы -словом, она была связана с артистическим миром. И Ингрид, мечтавшая увидеть, как снимают кино, попросила взять ее с собой. Грета не только помогла Ингрид увидеть съемочный процесс, но и сделала так, чтобы девочка приняла участие в съемках, где вместе с остальной массовкой изображала изнуренную голодом и несчастную заложницу, которую ведут на расстрел. За участие в эпизоде пятнадцатилетняя Бергман получила первый гонорар в размере десяти крон и первые незабываемые впечатления от работы в кино.


Увлечение Ингрид театром оказалось настолько серьезным, что девочка начала подумывать о поступлении в Королевскую драматическую школу. Дядя Отто посмеивался над мечтами племянницы и не считал профессию актера серьезной. Он поставил девушке одно условие: она получит деньги на обучение, если поступит в школу с первого раза. Бергман, которой к тому моменту уже исполнилось семнадцать лет, не имела права упустить такой шанс - она бросила все силы на то, чтобы осуществить заветную мечту стать актрисой.

Прослушивание состояло из двух туров. К первому Ингрид вместе со своим педагогом Габриэль Алв выбрала задорную сценку из жизни молодой крестьянской девушки. Начинающая актриса считала, что утомит жюри, если будет изображать на сцене страдания, пытаясь поразить комиссию своим драматическим талантом. И, надо сказать, не прогадала. По ее замыслу, первым делом Ингрид Бергман должна была эффектно выскочить из-за кулис и начать произносить свои реплики. Так она и сделала.

Каково же было ее изумление, когда она поняла, что члены жюри о чем-то бурно совещаются и даже не смотрят в ее сторону! Ингрид повысила голос, чтобы обратить на себя внимание, но всё было тщетно - на нее никто не смотрел. От волнения и досады претендентка кое-где забыла слова, запнулась, но доиграла сценку до конца. Покидая подмостки, она была уверена -во второй тур ей не попасть. С этой мыслью Бергман отправилась бродить по улицам и задумалась о самоубийстве, которое тогда казалось ей единственным выходом из сложившейся ситуации. Подойдя к реке, она представила, как спрыгнет вниз.

Чувство отвращения к грязной воде, к тому, как она будет выглядеть после смерти, заставило ее одуматься. И Ингрид поплелась домой, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Но здесь ее ждал сюрприз: девушку приглашали на второе прослушивание! Бергман не могла поверить своему счастью. Она совершенно не понимала, почему жюри все-таки подарило ей шанс. Чуть позже она встретит Альфа Шёберга, бывшего членом приемной комиссии, и задаст ему мучивший ее вопрос.

Шёберг с гордостью ответит: как только Ингрид выскочила на сцену, все, кто сидел на прослушивании, пришли в восторг от ее артистизма и энергетики. Ингрид уже ничего не надо было говорить - она завоевала симпатии педагогов с первого взгляда. «Вполне возможно, что у тебя ни разу в жизни не было более блистательного выхода», - добавит Альф.

Ингрид с легкостью прошла второй тур и стала достойной ученицей. Спустя три месяца после поступления ей несказанно повезло: режиссер Шёберг решил взять Бергман в постановку, где играли именитые шведские актеры Ларе Хансон и Инга Тидблад. Начались репетиции пьесы; у новоиспеченной актрисы всё получалось замечательно, и ее беспрестанно хвалили. Однако завистливые однокурсницы не позволили Бергман принять участие в постановке.

Обычно каждый студент учился два года, затем следующие два года играл второстепенные роли и только потом получал крупную роль; некоторым приходилось ждать и того больше. Ровесники Ингрид были настолько возмущены стремительным успехом юной артистки, что руководство оказалось вынуждено отозвать ее кандидатуру.

С огромным рвением и неподдельным интересом ко всем предметам Ингрид проучилась год. Наступило лето, и вместе с ним к девушке пришло отчаяние - ее ужасала мысль о таком долгом простое в любимом деле. Тогда находчивая студентка попросила одного из своих родственников, дядю Гуннара, бывшего знакомым с актрисой и художественным руководителем Шведской киностудии Карин Свенстрём, устроить Бергман прослушивание. Встреча оказалась плодотворной: молодая первокурсница настолько понравилась Карин, что последняя сразу же позвонила Густаву Муландеру - кинорежиссеру, брату директора Королевской драматической школы Улофа Муландера, и поручилась за девушку, попросив найти для нее подработку на лето.


Так в 1934 году Бергман впервые получила работу - в фильме Эдвина Адольфонса «Граф с Мункбро». После съемок Ингрид предложили контракт; возвращаться в школу она не собиралась, понимая, что у нее есть реальная возможность получить стабильный доход и постоянную работу. Кто знает, как сложилась бы ее судьба, прими она в тот момент другое решение... Бергман осознавала, что ей не хватает опыта, и была готова к необходимости брать частные уроки да и к другим сложностям. Она сделала свой выбор, и он был окончательным.

У Ингрид Бергман было всё, что может пожелать женщина, - любящий муж и дочь, работа в кино, слава, молодость, красота и здоровье. Но ее жизнь кардинально изменилась после того, как она познакомилась с Дэвидом Селзником. Перед актрисой открылся новый мир, наполненный интересными знакомствами, - и это в тяжелые годы Второй мировой войны...

Фильмы

Когда в Швеции вышел фильм «Интермеццо», об Ингрид заговорила вся страна. Изначально это была шведская картина 1936 года, снятая режиссером Густавом Муландером, однако благодаря стечению обстоятельств ленту заметили в Голливуде: Кэтрин Браун, работавшая в голливудской компании «Селзник Интернешнл» и занимавшаяся поиском новых лиц, случайно услышала о ней от мальчика-лифтера родом из Швеции.

Кэтрин заинтересовалась и пересказала историю Дэвиду Селзнику, человеку, сыгравшую огромную роль в судьбе многих голливудских актеров. Тот оказался настроен решительно и велел без промедления доставить к нему знаменитую шведку. 6 мая 1939 года Бергман прибыла в Нью-Йорк, оставив в Швеции мужа и дочь, - было принято решение сделать ремейк фильма в США.


Первая встреча Ингрид и Дэвида Селзника состоялась у него дома, в Голливуде. Общение проходило на повышенных тонах: Селзник пришел в бешенство, увидев Ингрид воочию, - она была на голову выше его самого. Когда же Дэвид заикнулся о том, что нужно придумать артистке новое имя, по его мнению, совершенно не подходили будущей звезде, - то получил жесткий отпор. Бергман не собиралась менять имя, данное ей при рождении.

Проиграв этот раунд, Дэвид принялся критиковать ее внешность -слишком густые брови, далеко не идеальные зубы... И Ингрид вновь поставила чересчур ретивого американца на место: она такая, какая есть, и ничего в своей внешности менять не собирается! Столь неприкрытая враждебность несколько смутила Селзника, но он и не думал отступать. Однако вскоре его посетила простая, но гениальная мысль: Ингрид Бергман будет не такой, какой все привыкли видеть актрису, -смазливое личико, придуманное имя... Она будет настоящей! Такого в Голливуде еще не было.

Несмотря на некоторые разногласия с продюсером, Ингрид всё же относилась к нему с нежностью. («Он мне понравился с первой же минуты, и с каждым днем мои восторг и восхищение всё росли. Он превосходный знаток своего дела, артистичен, упрям и работать может до седьмого пота. Иногда мы трудились до пяти утра. Я могла прийти к нему со всеми своими проблемами. И он откладывал важные встречи, чтобы обсудить со мною, в какой паре туфель мне играть. Сотни раз он спасал меня от рекламной шумихи. Я целиком доверялась ему, когда мы просматривали отснятые сцены и он высказывал свое мнение.

Оно могло быть суровым, но всегда справедливым. Работать под его началом стоило жуткого напряжения, сил, нервов. Но у меня всегда было чувство, что рядом есть кто-то, кто помогает своей поддержкой, пониманием, мудростью, а это - бесценно».


И вот работа закипела: «Когда я появилась на студии Селзника впервые и увидела, что же такое американская киностудия, то чуть было не потеряла сознание. Трудно было поверить, что такие гигантские киностудии, с таким количеством людей, операторов, осветителей, электриков, плотников, декораторов существуют в реальности. Что они все здесь делают? В Швеции киногруппа вместе с техниками насчитывала около полутора десятков человек, а в Америке - от шестидесяти до ста»).

Поначалу Бергман крайне удивляло, что за каждый шаг отвечал специальный человек, -ей казалось странным, что для того, чтобы немного передвинуть декорации, нужно ждать человека, отвечающего именно за это. Позже такой порядок пришелся ей по душе: «...в конце концов вы получали всё, что хотели».

По прибытии в США Ингрид столкнулась с еще одной проблемой: она изучала английский язык, но первое время ни слова не могла понять из того, что говорили американцы. Актриса пришла в ужас: ведь ей надо было в кратчайшие сроки выучить язык - не только для того, чтобы общаться, но и чтобы играть! Со временем ей удалось и это.

За четыре с половиной года работы в кино Ингрид успела стать известной. Во время войны, в декабре 1943 года, супруг Петер предложил ей поддержать бойцов, как это делали многие ее коллеги. Именитые звезды уже вовсю выступали на фронте, познавая тяготы солдатской жизни. Марлен Дитрих, например, однажды была вынуждена мыть голову прямо в каске вместо таза, поливая волосы керосином,

так как нигде поблизости не оказалось простой воды. Ингрид не довелось испытать подобных неудобств, но ее тоже ждали необычные приключения - она отправилась в заснеженную Аляску.

Артистка давала по два-три выступления в день, перелетая на новые площадки на маленьких самолетах. Ингрид рассказывала публике всевозможные истории, пела, танцевала вместе с солдатами. Самой большой похвалой для нее было слышать: «Когда видишь такую женщину, как вы, снова хочется жить». Однако путешествие омрачилось болезнью - актриса подхватила воспаление легких. На улице стоял невыносимый холод, а в помещениях, где экономили тепло и не проветривали, было слишком жарко. Разгоряченная после выступлений, Бергман не раз выскакивала на улицу, чтобы перевести дух. В итоге ей пришлось остаться на какое-то время в военном лазарете. В конце своих импровизированных гастролей актриса резюмировала: «Война здесь не чувствуется, над Аляской не пролетела ни одна пуля».

Зато в июне 1945 года, когда Ингрид оказалась во Франции, ее ждал настоящий ужас при виде разрухи, которую принесла в эти земли война. Отсюда Бергман намеревалась поехать в Германию, чтобы дать серию концертов в поддержку американских войск. Перед отъездом актрису ожидало интересное знакомство. Актриса знала, что в отеле «Ритц», где она поселилась, некоторые номера заняты штаб-квартирой американских военных журналистов, поэтому не удивилась, обнаружив на полу перед своим номером записку.

В ней говорилось, что есть некое сообщество, состоящее из Боба Капы, журналиста, и Ирвина Шоу, солдата, имеющих столько денег, сколько хватило бы только на букет красивых цветов или ужин на троих. Они так страстно жаждали встречи с Ингрид, что предложили ей выбрать второй вариант. Она не раздумывая приняла приглашение - и не прогадала. Роберт Капа понравился ей с первой минуты. Интересная личность, он всегда был готов к риску ради стоящего снимка. Как и другие солдаты, Капа носил военную форму, прыгал с парашютом, принимал участие в боях - только его оружием была фотокамера. Он был одним из первых, кто отважился снимать ужасы кровавых сражений, за что его считают основоположником военной журналистики.

В тот первый раз им не удалось провести вместе много времени, но спустя несколько дней их пути снова пересеклись, на этот раз в Германии: оба в оцепенении стояли и разглядывали разрушенные бомбежкой дома. Затем, слегка приободрившись, Капа предложил своей спутнице сделать необычный снимок. Посреди улицы стояла ванна: Ингрид залезла в нее и стала позировать. Капа пришел в восторг. Увы, негатив оказался испорчен, и легендарный кадр не вошел в историю...

Роберт Капа привлекал Ингрид своей щедростью - не имея за душой ни гроша, он с легкостью мог отдать только что заработанные деньги спящему бродяге, чтобы тот порадовался, когда проснется; он отдал бездомным свой костюм, ведь у него их было целых три. Репортер буквально покорил Ингрид, между ними разгорелось настоящее чувство. Поначалу Капа ужасно ревновал Бергман к ее супругу Петеру, который не отходил от жены ни на шаг. Позже у влюбленных появилось время для романтических свиданий - начались съемки «Дурной славы» Альфреда Хичкока.


Между тем актриса и фотожурналист были людьми из разных миров: в мире Капы не было места семье, а Ингрид искренне полагала, что «...за того, кого любишь, надо выходить замуж». Капа, всегда стремившийся в сердце военных действий и самые опасные уголки мира, не терял надежды, считая, что их роман сможет существовать и без женитьбы, но для Бергман находиться в постоянной разлуке с любимым было нестерпимо сложно: «Он уезжал, потом возвращался; снова уезжал и снова возвращался, но ничего не могло измениться... Я понимала это...». На этом история их любви закончилась - однако война продолжалась.

В июне 1999 года Американский институт киноискусства опубликовал рейтинг ста легендарных киноактеров XX века. Имя Ингрид Бергман занимает в нем четвертое место среди женской половины. И надо сказать, абсолютно заслуженно. Ведь актриса принадлежала к такому типу людей, которые не могут жить без работы и с радостью хватаются за любые предложения, а результат неизменно радует окружающих. Однако для актрисы счастьем было уже само преодоление препятствий, а не результат.

После ремейка «Интермеццо», который прошел без особой шумихи, Ингрид вернулась домой в Швецию, где до нее дошли вести, что Селзник задумал съемки «Жанны Д'Арк». И вскоре она снова прилетела в успевшие полюбиться ей США: «Я была невероятно обрадована. Я всегда хотела играть Жанну». Однако из-за войны проект пришлось отложить в долгий ящик.

Измученная тоской, вдали от дома, актриса мечтала хоть о какой-нибудь роли. Как-то Ингрид принесли сценарий театральной постановки «Лилиом» продюсера Винтона Фридли. Бергман прочла сценарий и пришла в изумление: ей предстояло играть роль веселой толстушки Мари на английском языке. Она позвонила Винтону и удивилась еще больше: оказывается, он настаивал на том, чтобы она исполняла главную роль, Джулии. Ингрид стала уверять режиссера, что ее английский не настолько хорош, и получила совет: нанять опытного репетитора, на первом же прослушивании всё стало на свои места.

Ингрид нервничала и сказала, что раньше не так часто играла на профессиональной сцене. Фридли нахмурил брови: «О чем вы говорите? Вы же играли в "Королеве Марии Шотландской", в "Девочках в униформе", вы играли...». Продюсер перепутал Бергман с другой шведской актрисой - Сигне Хассо. Но изменить что-либо было уже нельзя, и Фридли вынужден был довериться таланту актрисы.

Рецензии на спектакль звучали следующим образом: «Мистер Мередит и мисс Бергман могут заставить плакать так же легко, как и смеяться. Во втором акте эти двое достигают таких вершин, которые редко увидишь в театре нашего века».

По окончании постановки Ингрид снова требовалось чем-то себя занять. На этот раз Селзник щедро «одолжил» актрису киностудии «Коламбия Пикчерз», и вскоре вышел фильм «У Адама было четыре сына». Картина получилась откровенно скучной, но тем не менее работу Бергман оценили по достоинству. Кэтрин Браун, помощница Селзника, даже воскликнула: «Актрису, сумевшую сыграть такое барахло, ждет великое будущее!».


В дальнейшем Ингрид снималась на студии «Метро Голдвин Майер» в ленте «Лихорадка в раю», где ее ожидало настоящее потрясение. Партнер Бергман по фильму Роберт Монтгомери, будучи невероятно популярным и востребованным в те годы актером, заявил режиссеру, что не собирается играть, а будет просто бубнить текст без интонации. Такую выходку он объяснил патологической усталостью из-за беспрестанной работы по семилетнему контракту. Режиссер Джордж Сандерс не смог переубедить актера и заставить его работать так, как положено по сценарию.

И тогда за дело взялся другой режиссер - B.C. Ван-Дайк, человек настолько упрямый и твердолобый, что с ним невозможно было договориться. Ингрид пришла в бешенство, не выдержав приказного тона, и высказала накопившееся недовольство по поводу грубости и бесцеремонности режиссера, за что ей тут же пригрозили увольнением. Бергман искренне обрадовалась - уж лучше вообще не иметь дела с такими людьми, чем выносить подобное отношение. Ван-Дайку же Ингрид нравилась, и он пообещал сменить тон. Работа продолжилась, но без особого энтузиазма со стороны участников.

После выхода картины пресса словно сошла с ума. Журналисты и критики наперебой кричали о новой игре Роберта, выделяя его оригинальность. Ингрид испытывала двойную досаду: никто и не подумал о том, что всё происходило с точностью до наоборот - Роберт и не собирался играть, а ее собственный образ оказался в тени.

21 апреля 1941 года актриса узнала, что ее следующим проектом станет «Касабланка», -картина, которой было уготовано прослыть одним из самых известных и наиболее часто цитируемых фильмов всех времен и народов. Спустя годы Ингрид заметит: «Возможно, основная причина того, почему фильм "Касабланка" стал ныне легендой, классической лентой, состоит в том, что он имел отношение к нашей войне».


В 1943 году стартовали съемки «Газового света». Как всегда, не обошлось без скандала. Главная мужская роль предназначалась американскому актеру французского происхождения Шарлю Буайе, который рассчитывал увидеть свое имя первым в титрах. Селзник был иного мнения: первой должна значиться Ингрид и никто другой.

Самой Бергман, разъяренной тем, что время тратится на такие пустяки, было абсолютно не важно, где будет указано ее имя, - она лишь желала работать с таким замечательным партнером, как Шарль. Впоследствии, надо сказать, они стали добрыми приятелями. Ингрид не прогадала, снявшись в этой ленте, - ее ждал первый «Оскар».

За пять лет, с 1940 по 1945 годы, Бергман сыграла в одиннадцати картинах. За это время она заработала около трехсот тысяч долларов, что было каплей в море по сравнению с огромным состоянием, доставшимся Селзнику, который просто «сдавал» Ингрид «в аренду» другим компаниям. К примеру, за «Касабланку» он получил сто десять тысяч долларов от студии «Уорнер Бразерс», а от «Парамаунта» - сто пятьдесят тысяч за фильм «По ком звонит колокол».

Во время работы над последней картиной все участники зачитывались романом американской писательницы Эдны Фербер «Саратогская железная дорога» и решили во что бы то ни стало еще раз встретиться на съемках, на сей раз фильма, поставленного по этому произведению. Помимо прочего, работая с актером Гэри Купером, Ингрид получала фантастическое наслаждение - его талант, обаяние и красота притягивали актрису как магнит. И вскоре задумка действительно воплотилась в жизнь.

Селзник считал, что на роль главной героини Клио Дюлейн лучше всего подойдет Вивьен Ли, обладающая необходимой решительностью и дерзостью, а Ингрид будет вяло смотреться в этой картине: «Все, должно быть, сошли с ума. Им всё равно, что ты шведка. Им всё равно, что ты не похожа на француженку. Им всё равно даже то, что ты не сможешь это сыграть». Но, конечно, Бергман смогла всё. Она всегда добивалась того, чего хотела.

Ее контракт с Селзником подходил к концу, она готовилась к самостоятельной карьере, но вскоре снова попала под влияние - режиссера, ставшего впоследствии ее супругом.

В 1949 году, во время съемок картины «Стромболи» режиссера Роберто Росселлини, Ингрид постоянно находилась в раздражении: этот итальянец даже не имел четкого плана, что и в какой день снимать! А уж о заранее подготовленном тексте речь просто не шла - Росселлини предпочитал снимать не профессиональных актеров, а обычных людей, встретившихся ему на улице. Их внезапно вспыхнувший роман и последовавший за ним брак спутал все карты. Отныне Ингрид большую часть времени посвящала семье, а снималась исключительно в фильмах мужа. Голливуд принципиально игнорировал все их общие работы, а в газетах обсуждалась исключительно совместная жизнь режиссера и актрисы, которая, увы, продлилась недолго.

В 1956 году Ингрид сыграла в фильме Анатоля Литвака «Анастасия», получила второго «Оскара» и снова доказала всему миру, что готова к серьезной работе. На нее вновь обратили внимание. Работа закипела полным ходом; от предложений не было отбоя.

Некоторые работы заставили актрису попереживать, как, например, картина «Визит» 1964 года, поставленная по пьесе швейцарского драматурга Фридриха Дюрренматта и получившая следующие отзывы: «Новая Бергман менее убедительна, чем в других фильмах. Кажется, она растеряла часть своей уверенности». Фильм 1970 года «Прогулка под весенним дождем» режиссера Гая Грина пресса охарактеризовала как «унылую мыльную пену для стареющих дам».

Одной из последних удачных лент стала картина 1974 года «Убийство в Восточном экспрессе» по одноименному роману Агаты Кристи. Американский режиссер Сидни Люмет предпринял весьма удачную попытку соединить в картине многочисленных даровитых актеров с громкими именами, так он хотел отвлечь внимание зрителя от довольно однообразных декораций и скучных видов. Был подобран следующий актерский состав: Альберт Финни, Лорен Бэколл, Мартин Болсам, Шон Коннери, Ингрид Бергман, Джон Гилгуд, Энтони Перкинс, Венди Хиллер и Ванесса Редгрейв.

Больше всего в работе Ингрид не любила неопределенности. Она уважала правила голливудской школы: всегда придерживаться заранее обдуманного плана, четко следовать сценарию, наперед продумывать роль. Съемки «Касабланки» стали для нее серьезным испытанием: «...никто понятия не имел, куда движется картина. Каждое утро и ближе к вечеру нам вручали новые листки с диалогами, которые нужно было просмотреть и выучить, а самое главное, переосмыслить характер героя! Каждый раз, когда я спрашивала Кёртиса (режиссера картины.), кто я в этом фильме, что я чувствую и делаю, он отвечал: "Ну, мы не совсем уверены, но давай снимем вот эту сцену, а завтра тебе скажем!". Это было что-то невообразимое!».

А порой Майкл Кёртис задумчиво объявлял: «Играй где-то посередине». До последнего для измученной Ингрид оставалось загадкой, что в итоге получится из этого фильма. Однако картина снискала небывалый успех. А много лет спустя симпатия аудитории к «Касабланке» только возросла. Бергман однажды заметила: «Я снялась в стольких фильмах, которые были важнее, но людей интересует только этот фильм с Богартом».

Вначале 1940-х годов Ингрид уже считалась одной из самых востребованных актрис Голливуда. Именитые режиссеры были готовы заплатить Дэвиду Селзнику любые суммы, чтобы заполучить ее в свою картину. В народе ходил анекдот, как нельзя лучше подчеркивавший известность шведской артистки: «Представляете, вчера вечером я видел фильм без Ингрид Бергман!».

Впрочем, уже в 1936 году, после полутора лет непрерывной работы в кино, актриса вполне могла называться настоящей звездой. Остается только пасть ниц перед ее красотой и талантом». Как мы знаем, вдохновившись первоначальным успехом, Ингрид отправилась покорять фабрику грез в США.

В Голливуде молодой актрисе пришлось столкнуться с одной сложностью: многие актеры, добившиеся невероятного успеха и впервые запомнившиеся зрителю по одной характерной роли, вынуждены были продолжать свою карьеру, снимаясь до конца дней в этой самой роли, - и многих это устраивало. Но только не Ингрид, желавшую показать все грани своего таланта, но зачастую получавшую отказ. Ей говорили: «Делайте одно и то же, играйте похожие роли, и вы разовьете именно ту грань своего таланта, за которую публика вас полюбит». В ответ на подобные заявления актриса категорично отвечала: «Нет, нет. Этого я делать не буду. И постараюсь быть, насколько смогу, разной».

Ингрид терпеть не могла притворства, подхалимажа и лицемерия, которые частенько встречала в людях журналистской профессии. А с двумя дамами - Луэллой Парсонс и Геддой Хупер, готовыми заполучить информацию о звезде любой ценой, - и вовсе не желала иметь ничего общего. Они могли мило улыбаться, задавая на первый взгляд совершенно безобидные вопросы, а спустя несколько минут уже готовили сенсационный материал, перевернув некоторые высказывания с ног на голову. И люди верили их статейкам, что тут же сказывалось на рейтинге обсуждаемой звезды.

Влияние репортеров было столь велико, что их старались лишний раз не злить и не задевать. Однажды Ингрид пришло приглашение на день рождения Луэллы: актриса демонстративно отправила его в мусорную корзину. Заметив это, продюсер Уолтер Уэнджер, с которым Ингрид тогда работала над фильмом «Жанна Д'Арк», схватился за голову. Он знал, что если Бергман не явится на вечер, то Луэлла может запросто выкинуть какой-нибудь номер, навредив тем самым премьере картины. Но актриса оставалась непреклонна и напрочь отказывалась обсуждать эту тему. Тогда Уолтер, спасаясь от возможных козней, послал Луэлле букет от имени актрисы с извинениями.

Личная жизнь Ингрид Бергман

Как любая женщина и уж тем более актриса, Ингрид мечтала о том, чтобы к ней проявляли внимание и судили о ее работе только по ее ролям. Однако, как это часто бывает, публика придерживалась иного мнения. Вездесущие журналисты постоянно подогревали интерес читателей к личной жизни звезды, сделав, таким образом, последнюю общественным достоянием.

Как это ни парадоксально, но красавица Ингрид, по которой сходили с ума тысячи мужчин, в юности была классическим гадким утенком. Для своего возраста начинающая актриса всегда оставалась слишком высокой, что зачастую отпугивало представителей сильного пола. Помимо этой, внешней, особенности Бергман отличало от окружающих еще и чувство постоянного стеснения: она не умела быть раскованной, вести себя непринужденно, вечно краснела и совершенно не могла поддержать беседу.

Впервые осознав свою беспомощность, Бергман решила: «Оставался единственный выход: сделать вид, что мальчики меня не интересуют. Я говорила: "Ненавижу мужчин". Это давало мне преимущество, вокруг меня создавался ореол мужененавистницы».

Но однажды всё изменилось. В тот день Ингрид вместе с кузинами отправилась на встречу с человеком, которому суждено было стать ее мужем. Одна из сестер актрисы была пациенткой дантиста Петера Арона Линдстрёма и в знак благодарности пригласила врача на ужин. В качестве поддержки на вечере присутствовала и Бергман.

«Мне было уже восемнадцать, когда я отправилась на свое первое настоящее свидание», - напишет актриса, которой двадцатипятилетний Петер показался глубоким стариком. Петер в свою очередь, увидев Ингрид, промолвил: «Мне нравятся ваши волосы», - а через мгновение добавил: «Какой у вас красивый глубокий голос».

Каждую субботу они встречались за ланчем, а в воскресенье отправлялись куда-нибудь на природу, гуляли, ходили на лыжах и общались, как добрые друзья. Они и сами не поняли, в какой момент полюбили друг друга, но точно знали одно: расстаться уже не смогут. Петер был хорош собой, образован, имел профессию зубного врача - словом, он нравился не только Ингрид, но и всей ее семье, полагавшей, что именно таким и должен быть идеальный муж. Петер же никак не рассчитывал связать свою судьбу с девушкой из артистического мира, где было слишком много соблазнов, непостоянства и шумихи.

Однако он отважился и принял возлюбленную такой, какая она есть. Помолвка состоялась 7 июля 1936 года, свадебное торжество - годом позже, 10 июля 1937-го. Ингрид очень хотела выйти замуж 7 июля, так как эта дата принесла счастье семье ее матери, но из-за съемок в комедии режиссера Густава Муландера «Доллар» дату свадьбы перенесли на три дня.


Новая семья обосновалась в Стокгольме. Ингрид часто приходилось бросать дом и уезжать на съемки, которые могли длиться неделями. В такие моменты она чувствовала себя одинокой и несчастной. Иногда к ней приезжал Петер, и она радовалась каждому его визиту. Ингрид была слишком от него зависима - ждала похвалы с его стороны, обсуждала каждый свой шаг в карьере, да и в повседневной жизни не обходилась без его советов. Ей было невыносимо трудно, когда его не оказывалось рядом, но ее неизменно спасала работа.

20 сентября 1938 года Ингрид родила девочку, которую назвали Фридель Пиа. Вскоре актриса впервые покинула семейное гнездышко на долгих три месяца и отправилась в Голливуд. По возвращении она была шокирована - дочь категорически отказывалась с ней общаться.

Осенью 1941 года Ингрид решила посвятить какое-то время семье, и они с мужем и дочкой отправились в Рочестер. Поначалу актрису всё устраивало: Петер ходил на работу, служанка возилась с Пиа и готовила обеды, а сама Ингрид стала домохозяйкой. Идиллия продлилась недолго. Как только местные жители узнали, что их соседка - голливудская звезда, о покое пришлось забыть. Ей не давали и шагу ступить любопытные зеваки; в дом заходили и звонили с просьбами посодействовать в актерской карьере. А однажды Бергман недосчиталась украшений и вещиц из нижнего белья: кто-то тайком проник в ее спальню.

Испытав колоссальный стресс от вынужденного простоя в любимой работе, Бергман пришла к выводу, что не может жить такой жизнью. Заработав достаточно средств, супруги купили дом на Бенедикт-Каньон-драйв, в Беверли-Хиллз. Но их надежды изменить всё к лучшему не оправдались. «За нашу семейную жизнь 1938, 1939, 1940 и 1941 годов мы были вместе около двенадцати месяцев», - подытожит Ингрид, которая до конца не понимала, на чем всё это время держался их брак.

Разлад начался вскоре после переезда в новый дом. «Наверное, большую роль сыграло то обстоятельство, что нам на самом деле пришлось жить вместе», - пояснит Бергман и добавит: «Я очень любила наш дом. Мы выбирали его вместе с мужем. У нас была наша дочка, была собака, у меня был маленький автомобиль. Тем не менее, мне оказалось этого не достаточно».

С годами взаимная неприязнь супругов лишь усиливалась. Устав от такой жизни окончательно, Ингрид набралась мужества и попросила супруга о разводе. Петер был удивлен, но спокойным тоном ответил, что не видит необходимости в этом шаге: ведь у них всегда всё было замечательно - ни единой ссоры. Бергман именно это больше всего и пугало.

Она ждала чувств, эмоций, а с прагматичным Петером, который привык решать проблемы за флегматичными беседами, этого не было... Покорная жена, она смирилась и продолжила плыть по течению. К тому же, поразмыслив, Ингрид не отважилась лишить Пиа возможности расти в полноценной семье. Шел 1948 год. Спустя три года Ингрид все-таки оставила Петера.

Посмотрев однажды в кинотеатре фильм «Открытый город», Ингрид пришла в небывалый восторг, решив, что просто обязана познакомиться с человеком, который снял этот шедевр. Она начала спрашивать у знакомых, знают ли они, кто такой Роберто Росселлини и как с ним связаться. Узнав адрес киностудии «Минерва Филм» в Риме, Бергман незамедлительно отправила туда письмо: «Я видела ваши фильмы "Отрытый город" и "Пайза", которые мне очень понравились. Если вам понадобится шведская актриса, прекрасно говорящая по-английски, не забывающая свой немецкий, кое-что понимающая по-французски, а по-итальянски знающая только""П ато"("Я тебя люблю". - Прим.ред.), я готова приехать и работать вместе с вами».

Письму оказалось суждено пережить настоящее приключение, перед тем как оно попало в руки Росселлини. В те дни, когда оно пришло, на студии был пожар, и сгорело всё, кроме письма. А Роберто как раз находился в ссоре с сотрудниками и не желал с ними разговаривать. Тем приходилось терпеливо перезванивать по четыре раза, прежде чем Росселлини решал их выслушать, а не швырнуть трубку.

Роберто понятия не имел, кто такая Ингрид Бергман, его вообще мало интересовали голливудские звезды, он жил в своем, особом, мире. Но почему-то на это сообщение откликнулся. Завязалась переписка, и вскоре режиссер приехал к семейству Лундстрёмов домой. Обсудив детали сотрудничества, Бергман согласилась сниматься в Италии в фильме «Стромболи». Собрав вещи, актриса уехала, даже не подозревая о том, что больше уже не вернется... Оказавшись вдалеке от цивилизации в привычном ее понимании, Роберто и Ингрид осознали, что не могут больше скрывать свои чувства, и кинулись в омут любви.


Трудно описать, какой протест и негодование общественности вызвала эта порочная связь. Ингрид, олицетворявшая верность и преданность семье, бросила мужа и дочь ради интрижки с Росселлини, который встречался тогда с не менее известной актрисой Анной Маньяни!.. Пресса словно сошла с ума. На остров, где проходили съемки, ехали журналисты со всего света, чтобы сделать хоть один кадр, а затем - сенсационное заявление. Газеты и журналы пестрили громкими заголовками, оскорблявшими честь актрисы. Сама Ингрид пришла в ужас от того, что из ее личной жизни раздули столь грандиозный скандал.

Началась переписка с Петером, который всё еще верил, что Ингрид попала под дурное влияние, но обязательно одумается и вернется.

Сама Ингрид между тем была уверена, что ее место только рядом с Роберто. Еще одну волну негодования в обществе вызвало отношение актрисы к малышке Пиа. Как могла мать бросить собственное дитя ради любовных утех? Но актриса никого не слушала, она яростно боролась за право видеться с дочерью. Ведь Пиа ежедневно подвергалась жестокому внушению, что Бергман - никудышная мать. Девочка впитывала эту информацию, как губка, и часто говорила, что не любит маму. Ингрид знала, что не стоит заставлять ребенка любить ее насильно; она верила, что придет время и Пиа всё поймет сама.

А тем временем в 1951 году у Ингрид и Роберто родился сын Робертино. В клинику, где рожала Ингрид, моментально съехались репортеры. На какие только уловки они не шли, чтобы получить заветный кадр со счастливой мамой и малышом, - залезали на деревья, тайком пробирались в здание, обманув уставших от суеты монахинь, прятались в соседнем здании, посылали Бергман записки. Даже прибывшая на место полиция не смогла их утихомирить. Разъяренный Роберто не стал терпеть -в четыре часа утра всё семейство погрузилось в машину, и на огромной скорости автомобиль унесся прочь. Спохватившихся репортеров остановил друг Росселлини: он перекрыл им дорогу своей машиной.

Так началось время, которое можно назвать не иначе как периодом выживания. Ингрид Бергман оказалась жертвой стаи озлобленных на весь свет волков. Конечно, она знала, какую волну негодования вызвал ее поступок, но была решительно настроена бороться за свое счастье до конца. Вскоре актриса снова забеременела. «Пиа было тринадцать, Робертино -два, имея двух детей, я не могла понять, почему на этот раз я стала похожа на слона», - недоумевала Ингрид, но вскоре узнала: у нее будет двойня, две дочки - Изотта-Ингрид и Изабелла-Фьорелла (в будущем известная итальянская киноактриса Изабелла Росселлини).

«Я устал быть мистером Бергманом», - заявил однажды Росселлини. Ингрид, искренне считавшая, что никоим образом не отбирает у супруга его лавры, была вынуждена констатировать: «В моей жизни началась новая драма - с Роберто. Мне в голову не приходило, что я могу развестись с ним. Я могла пройти через ад и всё равно остаться с ним, потому что я уже побывала в аду перед нашей женитьбой». Росселлини ушел к другой женщине, а судьба свела Ингрид с новым мужчиной - шведским постановщиком и продюсером Ларсом Шмидтом.

Их свадьба состоялась в 1958 году, сразу после нее Ингрид получила официальные бумаги, подтверждавшие развод с Роберто. С этого момента несчастная актриса была вынуждена вновь бороться за детей, которые по решению суда остались под временной опекой Ингрид, поселившейся во Франции. Роберто изыскивал любую возможность оставить детей себе. Не выдержав постоянной ругани, актриса решилась и заявила, придя к судье: «Никто не выигрывает, а дети меньше всего». Измученные борьбой родителей дети переехали жить к отцу, в Италию.

«С самого начала нашей совместной жизни мы с Ларсом не могли не признать, что не являемся нормальной супружеской парой», - с грустью отмечала актриса. Брак Бергман и Шмидта скорее напоминал творческий союз двух родственных душ. Он выкупал права на пьесы, главные роли в которых исполняла Ингрид. Залы каждый раз были полны до отказа, за что Ларе и прозвал ее «гусыней, несущей золотые яйца». Но, когда Ингрид уезжала на съемки или гастроли, Ларсу становилось невыносимо одиноко - он мечтал о детях и полноценной семье.

Последние годы, смерть

Ингрид знала, что не сможет дать ему то, чего он желает: «Вместе нам было уже плохо, и мы продолжали совместную жизнь просто по инерции. Противоядием для меня, как всегда, стала работа. Как можно больше работы». В 1975 году они развелись, но продолжали общаться до самой смерти Ингрид, которая наступила в Лондоне 29 августа 1982 года, в 67-й день рождения великой актрисы.


В 1973 году актрисе поставили страшный диагноз - рак груди. О болезни Ингрид знали только самые близкие люди. Она стойко перенесла ряд операций и с огромным мужеством продолжила работу, никогда не показывая своих истинных переживаний. Ингрид знала, что ее тело уже никогда не станет прежним, но на этом жизнь не заканчивалась. Ее ждали новые роли, любящие зрители, члены ее семьи. Это придало ей сил для борьбы с болезнью на девять долгих лет.