Можно ли было спасти Булата Окуджаву? Сегодня любой врач ответит: конечно! Но тогда, двадцать шесть лет назад, парижские медики не сразу поняли, что за пациент к ним поступил. Спохватились слишком поздно...
Крепким здоровьем Булат Шалвович похвастаться не мог. Его сердце то и дело проходило проверку на прочность. Сначала расстрел отца, ссылка в лагеря матери, участие в войне, куда Окуджава пошел добровольцем. Позже - смерть двоих детей от первого брака. Неудивительно, что после шестидесяти ему понадобилась помощь врачей.
В 1991 году поэт приехал в США. В Лос-Анджелесе ему согласились выполнить сложную операцию на открытом сердце. Озвучили сумму - десятки тысяч долларов. .. Таких денег у Окуджавы не было.
Помочь Булату Шалвовичу собрались друзья. Скульптор Эрнст Неизвестный уже собирался закладывать собственный дом, когда пришли хорошие новости. Немецкое издательство выделило в долг деньги на вмешательство.
Сердце качественно подлатали. Да и сам Окуджава пересмотрел свой график. Концерты не забросил и продолжил колесить с гастролями, но после них он теперь больше отдыхал. С 1987 года в основном жил в подмосковном Переделкино, где Союз писателей сдал ему в аренду небольшой дачный домик. Здесь царила особенная атмосфера, вдохновляющая на творчество. Соседями были Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Фазиль Искандер. Душевная подобралась компания.
В 1995 году Окуджаву пригласили выступить в Париже, в штаб-квартире ЮНЕСКО. Французскую столицу бард посещал не раз. К ней было особое отношение: именно здесь в 1968 году вышла его первая официальная пластинка. В СССР они появились лишь в середине 1970-х. До этого народ обменивался магнитофонными записями, чтобы в очередной раз послушать «Полночный троллейбус», «Король», «Веселый барабанщик», «Арбатский романс».
Два года спустя Окуджава с супругой Ольгой вновь оказался в Париже. Супруги планировали просто отдохнуть и погулять по городу. Хотели остановиться в гостинице, но друг поэта, писатель Анатолий Гладилин, помог с размещением в доме российского постпредства.
Узнав о приезде Булата Шалвовича, власти стали настаивать на проведении его творческого вечера для русских парижан. У поэта были больные легкие, поэтому петь он отказался, но его были рады видеть и просто читающим стихи. Мероприятие назначили на 28 мая, но ему не суждено было состояться.
Кажется, еще недавно он шутил о том, что выпил русской водки, чтобы «продезинфицироваться от всякой французской заразы», а вскоре уже грустно сообщал друзьям: «Кажется, я заболел гриппом...» Дезинфекция не помогла: эпидемия накрыла все посольство.
Любая вирусная инфекция для Булата Шалвовича была опасна. Штамм, который парижане переносили легко, Окуджаву с его сопутствующими заболеваниями и слабыми легкими сразил наповал. Однако всю серьезность ситуации поняли не сразу.
Первое время барда пытался лечить врач из посольства. Его уведомили, что пациент принимает лекарства, снижающие иммунитет. «Тогда без антибиотиков!» - заявил тот. Было решено подождать несколько дней, пока ситуация не улучшится. Но становилось только хуже.
В конце концов, у поэта поднялась температура до 39°. Никаких иных вариантов, кроме помещения больного в ближайший военный госпиталь, не было. Туда Булат Шалвович еще пришел на собственных ногах - были силы. Когда взяли анализы, стало понятно, что пациент тяжелый - легкие поражены.
Даже под присмотром врачей бард не чувствовал себя в безопасности. Он не знал французского, а потому ощущал беспомощность. Вскоре в госпиталь приехала дочь Анатолия Гладилина Алла, которая стала переводить все, что сообщали медики.
В конце мая в Париже стояла страшная жара. Но в легочном отделении нельзя было использовать кондиционеры. Из-за этого по ночам Булат Шалвович практически не спал: ему было тяжело дышать.
Врачи до последнего ждали улучшений. Однако на фоне гриппа у Окуджавы один за другим стали обнажаться уязвимые места - начались проблемы с сердцем, печенью. Открылась старая язва, из-за чего за ночь поэт потерял два литра крови. Ему собирались сделать переливание, но как определить группу крови? Сделать анализ не представлялось возможным - кровь из-за большой потери просто не шла...
Супруга не отлучалась от него ни на минуту. Сам Булат Шалвович, предчувствуя конец, сказал, что хочет креститься. Священника искать не стали - он мог попросту не успеть. В ту минуту Ольга вспомнила, что в столь тяжелых ситуациях, как эта, умирающего может окрестить любой мирянин. Она только спросила, под каким именем муж хочет быть крещен. «Иван», - ответил Окуджава.
Позже женщина вспомнила, как 15 лет назад приехала в Псково-Печерский монастырь к отцу Иоанну Крестьянкину. В очередной раз пожаловалась на мужа-атеиста, а батюшка ей ответил: «Не печалься, ты его сама потом окрестишь!» Ольга, конечно, не поверила. Как такое возможно? Да и как его назвать в таком случае? «Назови как меня -Иваном», - ответил духовный отец.
От воспоминаний холодок пробежал по коже. Неужели уже тогда батюшка видел, как будет умирать ее Булат? И как она сама наденет на него крест...
Крещение оказалось своевременным. 12 июня барду резко стало хуже. Было принято решение транспортировать его в военно-учебную клинику под Парижем. Она специализировалась на лечении легочных больных и была оснащена необходимой аппаратурой.
Врачей подгоняли звонки государственной важности. Узнав о бедственном положении Окуджавы, во Францию звонили из МИДа, Министерства культуры, Союза писателей. Медики только в этот момент поняли, что за пациент находится в их руках.
Было сделано все возможное, но... поздно. Окуджава погрузился в глубокий сон, который перешел к кому. Из нее поэт уже не вышел. В десять часов вечера 12 июня 1997 года его сердце перестало биться.
В минуту, когда Окуджава умирал, в посольстве как раз заканчивался прием, посвященный новому празднику - Дню России. Но присутствовавшие на нем русские только и говорили, что о здоровье своего соотечественника. Выкарабкается ли? Вскоре пришла скорбная весть.
На следующий день заочное отпевание по новопреставленному Ивану прошло в русской церкви Александра Невского в Париже. А еще спустя пару дней тело Окуджавы доставили на родину. Попрощаться захотело огромное количество людей, поэтому родные согласились выставить гроб на сцене Театра им. Вахтангова. В зале из динамиков доносились его песни, а среди пришедших можно было заметить Беллу Ахмадулину, Андрея Вознесенского, Владимира Войновича, Евгения Евтушенко.
Похоронили поэта на Ваганьковском кладбище, где была могила его матери. Но вскоре супруга Булата Шалвовича пожалела о содеянном. Ольга Владимировна жаловалась: здесь даже нельзя уединиться. На могилу Окуджавы водили экскурсии, мимо знаменитой аллеи, где он был упокоен, никто не проходил мимо. «Лучше бы похоронила в Переделкино», - сокрушалась вдова.
Соседи в Подмосковье также скорбели по ставшему родным поэту. Несли к калитке его дома цветы -ромашки, васильки, пионы. Позже здесь организовали музей Булата Окуджавы. Заходя внутрь, люди поражались атмосфере. Повсюду лежали его книги, записи. Казалось, будто хозяин ненадолго отлучился и скоро вернется.
Официальных жен у Окуджавы было две. Но в середине 1980-х он закрутил роман с певицей Натальей Горленко. Она была младше на 30 лет, однако это их не смутило. Ради поэта Наталья бросила мужа, а вот Булат Шалвович отказаться от жены так и не смог. Продолжая любить певицу, он остался с супругой. Именно Ольга Владимировна держала его за руку перед смертью.
