Всю свою жизнь Януш Корчак посвятил детям - и в газовую камеру концлагеря Треблинка вошел вместе с ними...
Единственным человеком, к кому маленький Генрик мог всегда прийти, была кухарка. Добродушная тучная женщина усаживала его перед собой и рассказывала сказки. В остальное время ему приходилось общаться с чванливой гувернанткой, строгой еврейской матерью и отцом, у которого уже тогда проявлялись признаки душевной болезни. После нескольких лет домашнего образования родители определили мальчика в русскую гимназию. Глядя на то, как учителя наказывают ребят за малейшие провинности, Генрик Гольдшмит думал: дети - самые несчастные и незащищенные существа на планете.
Болезнь отца прогрессировала. Специализированные клиники обходились недешево, и семье стало не хватать денег. Генрику было 15, и он решил подзаработать репетиторством. Юноша приходил в дом к обеспеченным детям и удивлялся, насколько многие из них похожи на него самого - затюканные, робкие. Он долго беседовал с ними, объяснял непонятное. Тогда-то Генрик впервые и задумался о том, что, возможно, преподавательство - это его путь.
После смерти отца мать стала пускать в дом постояльцев. Теперь Генрик чувствовал себя неуютно в некогда родных стенах - и все больше уходил в себя. При этом успешно учился на медицинском факультете, начал писать и печататься в газетах. Именно тогда, в 1898 году, он взял псевдоним Януш Корчак.
В 1905 году Корчак получил диплом и ушел на фронт в качестве военного врача - шла Русско-японская война. Вернулся уже известным писателем: увидели свет его книги «Дети улицы» (1901 г.) и «Дитя гостиной» (1906 г.). Хотя слава ему, скорее, мешала, нежели помогала. Корчак продолжал работать врачом, а пациенты мечтали увидеть его у себя в гостях. Врали про болячки, а когда он приходил на вызов, спрашивали, не написал ли он чего нового. Тот сердился: «Единственное, что я пишу в последнее время, - это рецепты».
И все же Януш чувствовал, что ни медицина, ни писательство не являются в полной мере его призванием. Все чаще он мыслями возвращался к детям, посещал приюты и больницы. Корчак состоял в Обществе летних лагерей, и как-то раз ему предложили попробовать себя в роли воспитателя. Он и не подозревал, какими дерзкими могут быть маленькие сорванцы! Потребовалось немало времени, чтобы найти с ними общий язык. Зато, когда контакт удалось установить, Корчак понял: он готов посвятить воспитательской работе жизнь.
В октябре 1912 года можно было наблюдать, как десятки детей стоят у входа в 4-этажное здание на улице Крохмальная, 92. Это воспитанники нового «Дома сирот», открытого Янушем Корчаком. Почти год он вместе с помощниками наводил порядок, помогал ребятам обжиться. «Дом сирот» стал настоящей детской республикой. Его маленьким обитателям позволялось самим принимать решения; был создан суд, где разбирались плохие поступки и определялась мера пресечения. Воспитанники ставили друг другу оценки и придумывали собственные нормы.
Корчак любил своих воспитанников всей душой. Оттого ему и было так тяжело расставаться с ними, когда в 1914 году его мобилизовали. Януш служил в полевом госпитале российской армии, но и здесь помнил об обездоленных детях. Ездил в приюты неподалеку, доставал медикаменты. Однажды в детдоме в Тер-нополе он познакомился с мальчиком Стефаном. Сам от себя того не ожидая, привязался к нему и забрал под опеку. Увы, продолжения эта история не получила. Через две недели Корчаку пришлось уехать, и Стефан отправился обратно в казенный приют.
Помогая больным, Януш старался думать и о собственной безопасности. Но усталость сделала свое дело: забыв про меры предосторожности, он заразился тифом. О болезни узнала мать и решила перевезти сына к себе. А вскоре и сама подхватила опасную инфекцию. Болезнь Януша протекала тяжело, большую часть времени он находился в бессознательном состоянии. А когда выздоровел, узнал, что матери больше нет. Его охватило отчаяние. Не уберег! Депрессия была столь глубока, что он пытался покончить с собой...
После демобилизации, чтобы забыть о своем горе, Корчак с головой погрузился в работу. Писал книги («Как любить ребенка», вышедшая в 1914 году, стала открытием в педагогике), выступал на радио. Для эфиров взял себе псевдоним Старый Доктор. На радио общался с детьми, рассказывал им сказки. Находилось время и для посещения окружного суда по делам несовершеннолетних в качестве консультанта. Гонорар Корчаку был не нужен: куда важнее отстоять права детей. Так, он часто оправдывал совершивших преступление подростков, приводя в качестве аргумента их непростое детство и загубленную психику.
Любили Корчака и студенты, слушавшие его курс детской психологии. Преподавал он неординарно. Как-то раз пригласил всех на лекцию в рентгеновский кабинет детской больницы. Привел с собой маленького мальчика, снял с него рубашку и поставил позади экрана. Выключил свет - и студенты увидели на экране, как от испуга колотится сердце малыша. «Сохраните эту картину в своей памяти. И как только соберетесь наказать ребенка, вспомните, как выглядит его испуганное сердечко...».
Приют поддерживали многие меценаты. Время от времени они появлялись на пороге с визитами. Встречал их сам Януш, правда, в рабочем халате, отчего его нередко принимали за привратника. Визитеры просили позвать «того самого Корчака». Тот уходил за дверь, переодевался в пиджак и восклицал: «Так вот же он!» Смущению гостей не было предела.
1 сентября 1939 года немцы вторглись в Польшу; в Варшаве было создано еврейское гетто. Корчак за себя не переживал -боялся за детей: в здание, куда воспитанникам приюта пришлось переселиться, часто попадали бомбы.
Сам Януш месяц провел в фашистских застенках. Во время переезда в новое здание у приюта украли мешки с картошкой. На следующий день Корчак пришел в гестапо, чтобы забрать украденное, а его арестовали... Выпустили благодаря протекции. Неравнодушные люди предлагали тайно вывезти доктора за пределы гетто, где будет безопасно. Корчак отказался: «Разве бросишь своего ребенка в опасности? А тут двести детей!»
Ради воспитанников ему не раз приходилось идти на сделку с совестью. Продукты доставал у бандитов, медикаменты добывал нечестным путем. Детей старался успокаивать, создавать иллюзию обычной жизни. Проводил для них занятия, лично укладывал спать. Да и сам хотел верить, что не посмеют фашисты поднять руку на приют. Но ошибся.
В августе 1942 года в гетто были развешены объявления о депортации евреев «на Восток». «Востоком» называли лагерь смерти Треблинка, где людей сотнями загоняли в газовые камеры. В свой последний путь Корчак, его верная помощница Стефания Вильчинская, еще несколько воспитателей и 192 ребенка отправились б августа. Их собрали на площади, чтобы загрузить в товарные вагоны. Отовсюду слышались крики: «Корчака взяли!» Площадь рыдала, а сам Януш с воспитанниками был спокоен и невозмутим. Они шли к вагонам маршем - по четыре человека в ряду. Корчак следовал первым, держа за руки двоих детей.
Говорят, в последний момент к нему подошел немецкий офицер и протянул бумагу. В ней знаменитому врачу, писателю и воспитателю в последний раз предлагали сохранить жизнь. Он вернул листок и жестом попросил офицера отойти. Свой выбор он уже сделал.
Автор: Лана Абрамова
