Писатель Михаил Зощенко исследовал собственную депрессию несколько десятилетий, мечтая таким образом победить недуг. Но советская система не оставила ему шанса на выход из сумрака.
Учителя гимназии, где учился Михаил, могли предсказать ему любую карьеру, кроме писательской: за выпускное сочинение он получил единицу и подпись «Чепуха!». До того обидную, что проглотил кристалл сулемы, чтобы расстаться с жизнью. Юношу откачали, но аттестата он не получил.
В 1913-м Михаил поступил на юрфак в Санкт-Петербурге, однако семья не смогла внести оплату за его обучение, и через год его отчислили. Дальнейшая жизнь раскручивалась как кинопленка при быстрой перемотке. Работа железнодорожным контролером, затем призыв на фронт Первой мировой. Стремительная военная карьера от юнкера рядового состава до штабс-капитана. Ранения, поражение отравляющим газом. Четыре боевых ордена. Отказ от эмиграции после Октябрьской революции. Служба в Красной армии в составе 1-го Образцового полка деревенской бедноты...
Он спокойно принял новый мир и не горевал о старом. За три года поменял 12 городов и десятки профессий. Позже писатель признается, что постоянно бежал от тоски.
В 1920 году Зощенко окончательно остановился в Петрограде и начал посещать литературную студию Корнея Чуковского. Через год вышли его первые рассказы. Свой особый слог - простой, доступный всем, сам писатель называл «языком улиц». Умение талантливо высмеивать примитивизм обывателя, видеть смешные стороны бытовых потасовок и приземленные инстинкты было уникальным даром сатирика. Но... не приносило радости. Его обожали, узнавали на улицах, встречали восторженно. Он же пытался скрыться от поклонников: «Я не Зощенко, я - Бондаревич!»
По городам совершали «чес» десятки фальшивых «Зощенок». Они читали публике «Баню», «Аристократку», «Историю болезни», а он ненавидел встречи с читателями, которые давили и вгоняли в депрессию.
Противоречия раскалывали сознание писателя. Отношения с женщинами строились с надрывом и мукой. Зачастую короткие романы походили на его собственные рассказы: Зощенко находил особый вкус в интрижках с замужними женщинами.
Лада Крестьянникова -первая, кому он предложил свое сердце. Она была из архангельских ссыльных. В 23 года женщина осталась вдовой - море отняло мужа-рыбака. В ее хрупком теле таилась недюжинная сила.
Рассказывали, что однажды она распорола брюхо напавшему на нее медведю! Лада одна растила троих детей, успевала работать. Она была другой породы, из семьи священника, и Зощенко влекла ее несгибаемая вера. Но Лада ему отказала. Зато Вера Кербиц-Кербицкая дала согласие.
Она сама предложила переехать к ней после смерти матери писателя. Зощенко женился на Вере, но всю жизнь мучил своими метаниями, уходами, изменами. Он вспоминал слова матери: у тебя, как у твоего отца, закрытое сердце. В ее устах это означало - бездушный эгоист, не способный любить. Отец изменял матери, хотя у них было восемь детей. Запирался в своей художественной мастерской, оставляя ее одну справляться с бытовыми проблемами.
Отчасти мать была права: в семье Михаил Михайлович повторял поведение отца. Жена с сыном месяцами его не видели: он сбегал в дом искусств и жил холостяком. К семье приходил редко и требовал обеда, стирки и помощи в переписке рассказов. Был уверен: жена обязана делать все это. Он любил ее образ на расстоянии, себя же за это ненавидел. Называл ее «старой бабой» и потом искренне жалел.
Противостояние с самим собой, пустота, двойственность во всем - Зощенко чувствовал себя глубоко больным и обратился к врачам.
Ни душ Шарко, ни поездки на курорты, ни пилюли не помогали развеять тоску. Зощенко прятался от людей, ходил небритый и отказывался от еды. По совету одного психиатра погрузился в анализ собственных пугающих сновидений. Чтобы понять их, решил проникнуть в тайны физиологии. Потом к трудам Павлова об условных и безусловных рефлексах добавилось учение Фрейда о бессознательном.
Писатель раскручивал пленку жизни в обратном направлении - искал младенческие травмы подсознания. Каждое воспоминание позже он превратил в художественную автобиографию. Но первое его произведение о безграничных возможностях победы сознания над подсознанием - «Возвращенная молодость». Он утверждал: человек способен справиться с подсознанием, диктующим ему болезни, может даже повернуть реку жизни вспять.
Книгу похвалили академики Сперанский и Павлов. «Благословленный» высокой оценкой, Зощенко почувствовал свое полное излечение. Начал даже давать психотерапевтические советы и описал несколько удачных случаев излечения соматических болезней у знакомых.
Казалось, жизнь наладилась: тоска отступила, аппетит вернулся, появился интерес к работе. Он вернулся в семью, ездил по командировкам, общался с коллегами. Написал новую повесть о героических буднях на стройках Беломорско-Балтийского канала «История одной перековки». Получил орден Трудового Красного Знамени.
Зощенко был обласкан властью, богат и невероятно популярен. Однако ни на секунду не забывал о главном произведении своей жизни - будущей автобиографической повести. При любом удобном случае он делал заметки в тетрадях. Но началась Великая Отечественная война.
На фронт его не взяли -47 лет, организм подорван. Зощенко устроился в пожарную бригаду тушить зажигательные бомбы -и писал, писал, писал. Фельетоны, статьи, пьесы. Клеймил фашизм, воспевал героизм советского народа. Из блокадного Ленинграда его вывезли в Среднюю Азию почти насильно.
В 1943 году Михаилу Михайловичу приказали явиться в Москву для работы в журнале «Крокодил». Работая в нем, он параллельно закончил главный труд своей жизни и назвал символично: «Перед восходом солнца». Тогда он не предполагал, что повесть станет закатом его писательской карьеры. Журнал «Октябрь» взял ее к публикации, но в свет вышли только несколько первых глав. Зощенко не понял, что в его жизни случился резкий поворот в сторону беды: повесть запретил лично Сталин.
Жизнь литератора превращалась в фарс. В 1946 году его наградили медалью «За доблестный труд во время ВОВ». А уже через несколько месяцев Жданов с трибуны клеймил «окопавшегося в тылу Зощенко». Оказалось, писатель «ничего не сделал для победы советского народа». Секретарь ЦК ВКП(б) растоптал и его повесть: «Зощенко наизнанку выворачивает свою подлую и низкую душонку».
Михаила Михайловича исключили из Союза писателей. Чтобы хоть как-то заработать на кусок хлеба, ему пришлось вспомнить одну из профессий юности - сапожное мастерство. Знаменитый сатирик и всенародный любимец, мечтавший о свете разума, оказался в нищете в Сестрорецке, и его вновь поглотила депрессия.
После смерти Сталина Зощенко восстановили в Союзе писателей. Но на встрече с иностранными студентами он не сдержался и встал на защиту собственного прошлого. Начался новый виток травли - и новый виток болезни.
Зощенко ушел из жизни, раздавленный безумием после отравления никотином - у него случился спазм сосудов мозга, писатель не узнавал родных и не мог говорить. Смерть наступила 22 июля от сердечной недостаточности. Накануне он пришел в себя и сказал жене: «Как странно, Верочка... Как я нелепо жил...»
Автор: Лена Беркут
